Девушка плотно прижала большой палец к мизинцу и попыталась вытянуть руки из оков, однако все было безуспешно. Детектив смогла добиться лишь протестующего крика приборов.

Как она вообще оказалась в таком положении? Воспоминания мелькали, подобно юрким рыбам в темном омуте: Джейн все пыталась ухватить хотя бы одну мысль, однако она, насмешливо виляя хвостом, погружалась еще глубже, пока совсем не пропадала из вида. Однако это все было не так важно, как острая необходимость выбраться.

Щелчок.

Джейн посмотрела вправо, глаза вмиг пронзила острая боль, а все вокруг заволокло мутной пеленой. Рид заметила несколько белых движущихся пятен: врачи. Она хотела попросить о помощи, потребовать объяснений, однако была нема. Вместо слов с губ, спотыкаясь, срывались нечленораздельные звуки, больше походившие на скулеж или звериный вой.

– Орбитокласт, – властно произнес мужской голос.

Медсестра, лицо которой полностью было скрыто белой маской, зазвенела инструментами на металлическом столике, пока не выудила нужный: длинный, походивший на штопор без резьбы предмет. Джейн задергалась, осознавая, где она видела подобный инструмент.

Лоботомия.

Врач равнодушно натянул на руку перчатку и склонился прямо над Джейн, оглядывая ее лоб, будто художник пустой холст. Теперь она смотрела на свое тело будто со стороны – теперь ей была недоступна такая роскошь, как немой протест или плачь. Беспомощность зрителя.

Мужчина приставил острый конец орбитокласта ко лбу и схватил большой молоток, с которого на чистый белый кафель сгустками стекала вязкая кровь.

Крик. Он освобождал, разрушал и собирал заново. Он лечил и калечил одновременно. Джейн распахнула глаза в полной темноте, судорожно хватаясь рукой за влажную простынь, пропитавшуюся ее холодным потом. Сквозь приоткрытое окно в комнату прокрался дождь. Девушка осторожно села, осматривая свои бледные трясущиеся руки.

– Это сон. Это всего лишь сон, – шептала она себе, словно мантру. Мантра безбожника.

Она не могла в это поверить и ощупывала свой лоб, будто могла найти там зияющую рану, однако чувствовала лишь капельки пота на скользкой коже. Джейн прикрыла глаза и зачесала назад волосы. Ей отчаянно хотелось отправиться на прогулку и позволить свежему воздуху проветрить голову, полную гниющих и разлагающихся мыслей и страхов, однако одного взгляда через решетку на окне хватило, чтобы отбросить эту идею. Не сумев унять дрожь во всем теле, девушка приподнялась и дотянулась до бутылки воды в своей дорожной сумке.

Через несколько минут первобытный ужас от пережитого кошмара начал развеиваться. Стук капель по стеклу слегка успокаивал своей монотонностью и привычностью. Джейн старалась не осматриваться по сторонам: она не хотела вновь видеть скудный интерьер своего временного пристанища, не хотела случайно поймать взглядом навязчивый призрак жуткого сна.

Однако она еще не знала, – или, быть может, не хотела признавать – что кошмары впредь происходят далеко не во снах. Монстры оттуда пробрались в реальность, нашли свое воплощение в окружающих людях, новостях и событиях.

Монстры больше не прятались под кроватью, они поселились в голове.

***

Роберт стоял в душе, стараясь успокоить сердце, так настойчиво бившееся прямо о ребра, будто стремясь сломать их и вырваться наружу. Холодная вода отрезвляла, стала универсальным лекарством от похмелья, безрассудства, ярости и редких кошмаров. Он не видел сны так давно, что сумел позабыть это чувство безысходности и обреченности по пробуждению, когда паникующий мозг еще не понимает, что обманул сам себя. Реальность кажется далекой и ненастоящей, а сознание раз за разом проигрывает постепенно тлеющие в памяти отрывки сна.