– Считать монеты можно научить каждого, кто в состоянии орудовать пером, – ответил Шай. – Каждый, кто знает толк в травах, сможет занять пост главного лекаря. Но стражник, обладающий искусством владения мечом и разрубающий Хищника так, что позавидует даже самый опытный плавиец, не рождается каждый день. Ты обяжешь меня, если останешься в городском синедрионе. Если ты готов при своем народе присягнуть мне на верность и поклясться дальше служить Аджхарапу, в ответ я клянусь уважать твое слово на советах и щедро вознаграждать за преданность – мне и городу.

– Ты хочешь оставить меня в синедрионе? – удивленно переспросил Эрбус. – Будь я на твоем месте… Не уверен, что согласился бы видеть в совете того, кто жаждал поста мэра.

– Да, ты жаждал, – подтвердил патриций. – Но опытнее воина Аджхарап не знает. Если ты устал и теперь жаждешь покоя, это твое право. Но если в тебе есть силы и дальше охранять город и говорить свое слово в синедрионе, ты окажешь мне не услугу, но честь. Пусть народ решит.

Громкие крики толпы волнами разнеслись по городу: «Эрбус! Эрбуса в синедрион! Шая в мэры Аджхарапа!»

– Как ответишь на решение своего народа? – спросил патриций.

– У тебя есть голоса Одвина и Акиры, – подумав, сказал Эрбус.

– Верно. Я уже получил поддержку большинства. Эта формальность соблюдена, и возвращаться к ней я не намерен. И перед тем, как ты скажешь мне о своем решении остаться на службе или покинуть ее, я хочу спросить остальных двух советников – признаете ли вы меня мэром Аджхарапа пред своим народом? Если да, то нареките меня им.

Одвин посмотрел на Акиру, которая молча кивнула. Лекарь простер руки к толпе и провозгласил:

– Волей народа и городского синедриона патриций Эрзальской долины Шай Лаплари называется мэром Аджхарапа, да будет его служение городу славным!

Толпа рукоплескала. Шай заметил, что на лице Эрбуса скользнула легкая улыбка. Когда овации убавились, патриций повторил свой вопрос стражнику:

– Так все же? Как ответишь на решение своего народа, Эрбус? Станешь ли мне советником?

– Признаюсь, Дейна более обстоятельно выбирала себе советников. Проверяла их на лояльность.

– Да, глупый правитель выбирает себе советников лояльных и управляемых. Мудрый же правитель выбирает советников профессиональных.

– Справедливо сказано, – ответил Эрбус.

– И мудро, – добавил Шай. – И в знак того, что я намерен править мудро, я готов сказать свое первое решение на посту мэра Аджхарапа перед тем, как ты определишься со своим. В городском синедрионе более не будет податливых и лояльных советников. Поэтому отныне я освобождаю от службы лекаря Одвина и главного счетовода Акиру.

Эти слова словно ударили Одвина по голове. Он приоткрыл рот, повернулся к патрицию и пробормотал:

– Как это понимать, позвольте?

– Вы продолжите находиться на посту главного лекаря. Ваша коллега Акира не уйдет с должности старшего счетовода городской казны. Но советовать мне в синедрионе будут не те, кто хорошо варит травы или ведет аккуратный счет монет, слепо поддерживая всякое начинание мэра, а те, кто знает толк в управлении, и не травами и монетами, но людьми. Эрбус правит городской стражей. И я смею рассчитывать на его опыт и впредь.

Оставив старого травника и дальше глотать ртом воздух, патриций вновь обратился к Эрбусу Одноокому:

– Теперь, почтенный Эрбус, я готов выслушать тебя.

– А я готов остаться в синедрионе, если так будет угодно мэру, – без раздумий ответил главный стражник.

– Мы с Акирой дали тебе свои голоса! – жалобно вмешался Одвин, который уже успел подсчитать, на сколько монет уменьшится его доход после ухода из совета.