– Слушай… ик… я слышал, ты русская. А правда, что русские всё время пьют водку? Калаши с собой носите? Или с оружием на улицу нельзя?

– Ага! Of course!31

«А ещё у каждого по ручному медведю! Водим на цепи, в картузе и вышитой рубашке!» – хочется ответить. Но я не нахожу подходящих слов, лишь смеюсь в ответ.

Как бы я хотела сейчас оказаться у Леши Дапиры. На старом продавленном диване. Чтоб рядом – все свои. Закусывать водку шоколадкой. Морщиться. Пьянеть от первой рюмки. Мне много не надо. Я не волшебник, я только учусь.

Возвращаемся домой поздно, пробираясь до дома узкими тропами. Дорожки под ногами извиваются, как змеи. Интересно, водятся ли змеи в Пенсильвании? Мы же наверняка проходили это в школе. Не помню ни словечка. Пфф, смешно!

В гостиной собралась вся семья. Родители, Эмили, братец. Они сидят молча. Мы с сестрой так же молча проходим мимо них, опустив головы и стараясь не дышать. Спиной чувствую – будут неприятности. Но сейчас мне это как-то фиолетово.

Lebanone, Pennsylvania

Разговор про тот вечер с пивом так и не состоялся. А через неделю приёмная мать с вежливой улыбкой предлагает мне ответить на звонок.

– Это координатор, honey. Хочет с тобой поговорить, okay?

Задом чувствую неприятности. А мой зад меня ещё не подводил. Сухой голос на том конце сообщает, что,

– Добрый день, это Натали? Меня зовут Присцилла. К сожалению, ваши отношения с приёмной семьёй не сложились. Поэтому программа предоставит новое жильё. А пока вы временно поживете у меня. Я заеду за вами во вторник.

Я кладу трубку. Всё в тумане. Мне так стыдно. Так стыдно, что даже не могу смотреть в глаза «маме». Мне не хватает воздуха, мне нечем дышать. «Мы не в Нью-Йорке, моя дорогая!». И мы не дома. У чужих людей. Они от меня отказались. Бросили. Как ненужную куклу. Русскую матрешку. Неформат.

Два дня провожу, закрывшись в комнате. Мне плохо в этом доме. На этих чистых, пахнущих цветами одеялах. Под этой красивой черепичной крышей. Где я не нужна. Аппетита нет совсем. Проблема с дневным питанием решена. Прощай, мой Читос. Ты был мне верным другом.

Во вторник к дому подъезжает авто. Оно похоже на чемодан из крокодиловой кожи. Коричневые двери, коричневый салон. И пахнет, как должны пахнуть все старые крокодилы – сыростью, пылью и тоской. Из него вылезает сухопарая бабка.

– Хеллоу, я – Присцилла!

Улыбается, как будто тут есть, чему радоваться.

– Натали!

Жмем друг другу руки. Приёмная мама суетится. Помогает заталкивать чемодан в багажник. «Папа» на работе, детей в это время дома нет. Хоть какое-то облегчение. Не хочу их видеть. Терпеть их не могу. С «мамой» прощаюсь скомкано. Мне жутко неудобно. Мне противно, отвратительно мне. Я гость, которого выставили за дверь. Выгнали. Накормили, напоили, и будет. Чипсы, лимонад. Take care of youself. Пошла вон.

– Пока, honey!

«Маме» тоже неловко. Она прячет глаза.

Прощай. Я чувствовала себя такой чужой в этом доме. Но теперь мне страшно с ним расставаться. Ведь придётся заново привыкать к незнакомым людям. А они могут оказаться ещё хуже. Я плачу. Моё ведро слёз снова переполнено. Я ворошу папку с фотографиями из дома. Опять и опять. Всё бы отдала, чтобы оказаться сейчас там. Если не с парнями, так хоть у бабушки. Зарыться с головой в старое колючее одеяло «из верблюда». И заснуть. Я человек под знаком “No”. Я не нужна. Нигде.

Мы в Лебаноне. Странное название. Надо написать об этом Андрею, пусть посмеётся. В новом доме жильцов гораздо больше. Это не жилье, это муравейник. Но, странно, здесь мне лучше. Я отвлекаюсь на людей. Пусть говорят, говорят, говорят без умолку. Лишь бы не было снова этой тишины. Надеюсь, в этом доме есть еда, кроме чипсов?