– Нужно покормить огонь и попросить его о милости, – пояснила Дуа-Фрис, взяв кусок хлеба и бросив в пламя. Она закрыла глаза, что-то шепча себе под нос. Я последовала её примеру, и стоило хлебу коснуться костра, как внутри меня разлилось приятное тепло.

Теперь я ощущала её повсюду. Магию, древнюю и могучую. Она стремилась в небо вместе с высокими деревьями, она сверкала в светлячках, она горела в душах собравшихся. И она сияла глубоко внутри меня.

Дуа-Фрис усадила нас возле пожилой женщины, рядом с ней беспокойно крутилась девочка лет девяти-десяти, которая тут же с любопытством посмотрела на нас. Мне уже приходилось мельком видеть её в деревне. Всего в Аольме жило четверо детей, и я заметила остальных на противоположной стороне в сопровождении своих родителей.

– Алу, это Тиа-Лил и её внучка Верида-Фол, – представила нас Дуа-Фрис.

– Очень приятно, – кивнула я, усаживаясь возле девочки. Её голубые глаза были яркими, словно безоблачное небо, а каштановые волосы заплетены в две задорные косички. На носу у неё тоже были веснушки, и я без труда проследила похожие черты в её бабушке.

– Добро пожаловать на костёр, я давно говорила Лилане-Дил, что тебя сразу надо было пригласить, – улыбнулась женщина около семидесяти лет, статная, с почти белыми седыми волосами, заплетёнными во множество собранных на затылке косичек. В носу у неё сияло серебристое кольцо, и я невольно подумала о Лирксе. Ему бы такое понравилось. Интересно, как он?

– Я рада быть здесь, – искренне произнесла я, с любопытством оглядываясь.

Большинство носили белую одежду, дополняя её яркими украшениями. В воздухе витали радость и тепло. Мне ещё не приходилось видеть жителей деревни настолько расслабленными.

Вдруг появилась старейшина. Густая тишина повисла на поляне, нарушаемая лишь треском дров в костре. Лилана-Дил окинула всех взглядом своего здорового глаза и остановилась на мне, протянув руку.

– Подойти, дитя, – голос её прозвучал мягко, но под этим крылась сила.

Сглотнув, я поднялась. Она передала мне чашу и велела испить. На вкус это напомнило мне горьковатый лекарственный отвар.

– Добро пожаловать на костёр. Сегодня тебе откроется то, что давно позабыто остальными оборотнями и некоторыми фоксами, – она коротко на меня взглянула. – Передай чашу ближнему, но не мне, – этим фоксом оказался Ингар-Моран, возвышающийся за её плечом. Я отдала ему чашу, и он сделал глоток, не сводя с меня ледяных глаз. Он передал дальше, вытерев губы тыльной стороной руки. Старейшина кивнула мне, призывая вернуться на место.

Испили все, в том числе и дети. У меня во рту всё ещё ощущался горький привкус ароматных трав. Наконец, когда каждый сделал по глотку, старейшина села близко к костру среди других фоксов и снова обвела всех взглядом.

– Каждый раз, когда к нам присоединяется кто-то новый, мы рассказываем правду, – провозгласила Лилана-Дил, и её голос зазвучал очень громко в тишине леса. Я перестала слышать сверчков и шелест листьев, хотя ветерок продолжал трепать мои волосы и проходиться по тонкой ткани рукавов. Я накинула на плечи сюртук, пахнущий чистотой и знакомым можжевельником. И на секунду зарылась в него лицом, вдыхая, вспоминая, что после этого костра кто-то будет ждать меня в том доме. Кто-то очень особенный.

– Когда-то давно все оборотни жили сообща. Но потом остальные захотели подчинить своим правилам природу фоксов. Мы с вами – дети лесов, полей, ветра и свободы. Мы – дети Мэндокса. Мы – его лучшие творения, в которые он вдохнул жизнь и поделился частичкой себя. Но подвиг нашего бога забыт, – строго сказала старейшина. Верида-Фол рядом со мной слушала с открытым ртом. Может это тоже её первый костёр?