Но, что было странно, альтер меня больше не пугал, поэтому я спокойно спорила с ним и не сдерживала возмущения. Он даже об обуви для меня решил позаботиться. Только он мне не нравился. И я вряд ли я ему нравилась. И раз симпатия между нами была невозможна, то зачем я ему нужна, раз он не людоед?

И вспоминая истории деда о том, что раньше люди не делились на альтерированных и чистокровных, я решила, что Виктор может быть послом мира. Может, альтеры из городов ищут мира с хуторянами? Дед говорил, что все люди давно должны были принять особенности друг друга и жить вместе.

Я уже представляла себя великим миротворцем, начала мечтать, что вскоре и обо мне напишут книгу, в которой будет история о том, как хуторянка Милава Молотова и альтер Виктор смогли привести к примирению два мира людей. Но мое радужной настроение лопнуло, подобно старой веревке под сильным давлением, от душераздирающего крика. Кто-то кричал за моей дверью. Не рядом с ней, а где-то в туннеле.

Змеи или крысы так кричать не могли. Я скрылась с головой под пледом и стала молиться, чтобы Виктор быстрее вернулся.

10. 10. Новый день.

10. Новый день.

Утром проснулась я в одиночестве. И долго сидела на кровати, не решаясь с нее спуститься. Из туннеля доносились приглушённые крики, и я пыталась внушить себе, что это всего лишь ветер. Но ветер таких звуков не издает. Казалось, что кто-то вопит от ужаса и боли. И ещё слышался звучавшие чуть тише просьбы. Ветер точно не принесет слова:

- Потерпи. Скоро тебе станет легче.

Давно перестали звучать вопли и голоса, а я все сидела, пока дверь моя с тихим скрипом не отворилась, и передо мной не показался альтер. Он был в своей неизменной клетчатой рубашке и держал в руке помимо свёртка с чем-то ароматным ещё какую-то папку.

Запах еды сразу поднял мне настроение. И даже видеть альтера было приятно, его рубашка выглядела такой уютной, привычной мне. Наши женщины на хуторе шили такие же для своих мужчин. Я тоже сшила из принесённого когда-то давно рулона фланели рубашки папе, деду и обоим братьям. Сейчас их рубашки были уже застиранны и по много раз ремонтированы, но ощущения уюта от них стало даже больше. Я не переставала удивляться, что изменённые носят такую же одежду, как обычные люди.

- Любуешься? - Спросил альтер задумавшуюся меня.

- Да. - Вызвала я его довольную улыбку. И злорадно добавила. - Вашей рубашкой. У нас на хуторе все такие носят.

Улыбка альтера стала натянутой:

- Знаю. Многие хуторяне по всей стране такие же носят. Поэтому я ее и надел. – И Альтер уточнил, будто сомневаясь в том, что я его поняла. - Я хотел слиться с дик... с хуторянами.

- Но ваша рубашка слишком новая и чистая. Такую одежду мы только на праздники надеваем. – Решила я указать на его ошибку.

- А у меня и был праздник. - Загадочно улыбнулся альтер и снова уточнил, чтобы я уж наверняка поняла его намек. - Я встретил тебя.

А потом он начал доставать из своей папки странные черные пленки.

- Смотри, Милава, это снимок руки твоего брата до операции. - Он поднял одну из темных пленок на свет, и я не сразу разобрала на нем очертания кости руки. Настоящей кости. Разломанной на мелкие осколки.

- Как такое возможно? - Уставилась я на альтера.- Куда делось все остальное с руки? Кожа где? И мясо?

- Мышцы и кожа, и все остальное находится на своем месте. Это рентген-снимок. Старинные технологии. Мы изучили ее и научились ею пользоваться.

Потом альтер достал следующую пленку:

- А этот снимок сделали уже после операции. Твоему брату собрали кость, скрепили ее титановой пластиной и зафиксировали пластины на кости. Через месяц твой брат будет полностью здоров.