Альтерированные Лидия Орлова
1. 1. Пленник.
1. Пленник.
Я наблюдала за происходящим со второго этажа. Подглядывала, как преступница, сидя на полу, через кривые, сломанные и грубо прибитые стойки перил.
- Я не альтер! - Выкрикнул парень, стоявший на коленях в центре нашего холла, но мой отец грубо пнул его в живот, и тот со стоном согнулся.
- А кто ты? Что делал на нашей территории? – Спросил его отец.
- Просто проезжал мимо…
- Я спросил: кто ты? Имя! Фамилия! Хутор! – Когда отец начинал говорить в таком тоне, от него прятались даже волкодавы. А я, чтобы не злить его, старалась лишний раз перед ним не мелькать. Хотя меня отец никогда не бил. Он, кажется, меня любит, хотя никогда в этом и не признавался.
Вообще, говорят, мужчина и не должен говорить о любви, его отношение к женщине и детям видно по его заботе. А отец у меня надежный, сильный и непьющий. Он второй человек в нашем хуторе и один их лучших охотников.
А парень, стоявший на коленях, утирал кровь с губ и неразборчиво что-то пробурчал. Я разобрала только имя: «Виктор».
- Откуда у тебя такая машина? – Спросил кто-то из наших молодых мужчин.
- Какая такая? – Пленник повернулся к человеку, задавшему этот вопрос. – Это обычная машина. Я ее покрасил, вот она и выглядит свежей.
- Моторчик тоже покрасил?
- Мотор я сам ремонтировал, и для этого вымыл его в растворителе. Оставьте машину себе, я другую смогу привести в рабочее состояние.
- Ты, значит, машины ремонтируешь? – Вопросы ему задавали без перерыва. Иногда несколько вопросов звучали одновременно, и пленник просто не успевал на них ответить, за что получал очередные удары в бок, лицо, спину, по ногам. Он дергался, стонал, просил прекратить издеваться над ним, раз он ни в чем не виноват. Но кто его слушал?
Этот мир не создан для жалости, я это поняла, к сожалению, очень рано, но никогда раньше мне не приходилось видеть, как жестоко можно бить человека. Тренировки и состязания в борьбе мы с девчонками могли сходить, и даже поддерживали своих родственников. Но видеть вот такое избиение десятком мужиков одного, который еще и на коленях стоит, было неприятно и стыдно.
- Ремонтирую, когда надо. Я все делаю, как и все люди. Жить-то хочется. – Все-таки, этот пленник держался хорошо при сложившихся обстоятельствах.
Только никто ему не верил. Мужчины, не спуская с него глаз, медленно кружили вокруг него. И парень все время дергался от новых ударов.
- Если жить так хочешь, что ж в чужой хутор пожаловал? Думаешь, здесь некому свое добро отстоять? – Наклонившись к чужаку, спросил мой отец.
- Я заблудился… - На выдохе совсем жалобно произнес пленник. И чуть ли не взмолился. – Прошу вас – поверьте. Я не вру.
Но никто не стал слушать нытье парня, его снова ударили ногой, но уже в грудь, а когда он опрокинулся на пол, стали пинать дальше в живот, спину. Он только успел прикрыть голову.
- Повторяю вопрос: ты кто и что забыл на этом хуторе? - Спросил уже дядя Руслан. Он был лидером наших объединенных семей.
- Лучше добейте, все равно вы меня не слушаете, - почти простонал избитый парень.
Отец наступил ему на ладонь и стал на нее давить. Он перенес на одну ногу почти весь свой вес, вынуждая пленного стонать и просить о пощаде:
- Отпустите меня. Я не альтер… Меня жена дома ждет. У нас близнецы несмышленые
- Так ты хотел нас обокрасть? Украсть нашу еду? Для своих выродков, да?– Отступая на шаг, спросил мой отец.
- Я не вор. – Прижимая, наверняка, покалеченную ладонь ближе к губам и подув на нее, почти неслышно сказал парень.
И сейчас мне стало до комка в горле его жалко. Дуть на пораненное место – это так по-человечески. А альтеры, говорят, не чувствуют боли. И не был этот парень похож на описания альтеров. Они, как любят повторять мужики, все лощенные, одеваются только в идеально чистую одежду, много времени тратят на прическу, уход за кожей и даже красятся, и выглядят поэтому идеально, как будто ангелы.
А тот, кого захватили наши мужики, был лохматым, небритым, в простой фланелевой рубашке в клетку. Обувь с него, скорее всего, уже сняли, а носки и штаны были обычными. Это был самый обычный парень с кого–то дальнего хутора.
И еще альтеры, как нам известно, выносливые, сильные, ловкие, быстрые и, самое страшное, они беспощадные и кровожадные. Настоящий альтер не стоял бы на коленях, вымаливая пощады у десятка мужиков.
Я, конечно, знала, что наши мужчины тоже сильные, они регулярно тренируются, а тяжелый физический труд поддерживает нас всех в тонусе. Мы уже привыкли всегда ожидать нападения и готовы драться насмерть. Но, все же, чистокровным людям альтеры в плен не попадались. Только слаженное действие целой команды вооруженных людей с собаками могли их уничтожить. Только уничтожить, живыми в плен альтеров не брали. И это знают все.
- Хутор свой назови! – Приказал дядя Руслан.
- «Белые розы». – С трудом поднявшись, чтобы сесть на колени ответил пленник.
- А может «Большие баклажаны»? – Усмехнулся мой отец.
Его можно было понять, никто сейчас хутора «Розами» не называет. Наш, например, назывался «Хутор Молотовых», потому что дядя Руслан, его семья, и мы все были Молотовыми.
- Там раньше, еще до Конца истории, розы выращивали, название старое осталось, - стал объяснять парень.
- Где эти «Розы»? Что за семьи там живут? – Спросил дядя.
Парень указал куда-то в сторону здоровой рукой:
- На западе. В стороне от трассы смерти. И там только моя семья осталась. Я же уже говорил, Серебристые мы.
- Серебристые, значит? Такие фамилии только альтеры носят. - Сказал кто-то из стоявших в стороне мужчин.
- Я не альтер. – В который раз повторил парень.
Но с ним уже не хотели говорить. Дядя Руслан приказал закинуть пленника в темницу, а камеры в нашей темнице были очень надежными, из них даже медведи не могли выбраться. А этот парень, по-моему, и альтером-то не был.
Когда парень понял, что его не собираются отпускать, он стал выть почти до звона в моих ушах.
- Отпустите… Отпустите… Меня ждет жена… Дети голодают… Я не альтер. – Кто-то прервал его нытье ударом в лицо, и дальше в нашем доме воцарилась долгожданная тишина. Наши мужики также потянулись к выходу из холла, тихо переговариваясь:
- Что сейчас с ним делать? Не хочется грех на душу брать.
- Сам виноват. Нечего к чужим хуторам приближаться.
- Часто эти туристы попадаться стали.
- Да, голод же. Все ищут, где бы поживиться.
- Главное, что не альтер. Его бы так легко не скрутили.
- И что теперь его, как и других пленных, бесплатно кормить?
- Может, этого чисткой коровника озадачить? Пара сильных рук нам лишней не будет.
- Еще один рот нам ни к чему
- Валить их всех надо!
- Вдруг и вправду женат, и детишки его дома дожидаются. Жаль, пропадут же.
- С таким кормильцем они и так не жильцы…
Как только стихли шаги и голоса мужчин, я поспешила в комнату к деду.
2. 2. Дед.
2. Дед.
Папиному отцу было уже под сто лет. Свой точный возраст он и сам не помнил. Но говорил, что жил еще в те времена, когда человечество не делилось на чистокровных людей и альтерированных. Но ему никто не верил, не потому что он был лгуном или стал слабым на память. Просто дико звучали его истории из прошлого. Всем казалось, что во времена, когда все люди были просто людьми, не могло быть войн и раздоров. Кто станет убивать другого человека из-за религии или цвета кожи? Зачем воевать за какие-то идеи и земли, когда для нормальной жизни нужно очень мало? Если среди людей нет измененных, инстинкты которых заставляют убивать, все должны жить мирно и счастливо!
По-моему, так люди раньше и жили. Счастливо. Но потом, как рассказывал дед, какой-то сумасшедший ученый создал вирус, и не смог удержать его в лаборатории. Люди стали тяжело болеть, многие в муках умирали. Другие ученые, вряд ли они были менее сумасшедшими, чем первый, начали создавать вакцины. По-настоящему успешной сыворотки долго не могли изготовить. Но, когда ученые смогли похвастаться, что их разработка прошла все возможные испытания, нужды в ней уже не было. Человечество переболело, выработало свой иммунитет. Но с хорошей вакциной людям будет лучше, решили те, кто избран был все решать. Тем более новая вакцина защищала от большинства детских инфекций и даже всех известных штаммов гриппа.
Люди в городах стали вакцинироваться, чтобы «пандемия не повторилась». Детей и прививали первыми. И в первые годы после вакцинации никаких побочных эффектов не было заметно. Но дети росли и к переходному возрасту становились психологически нестабильными, даже агрессивными. В лечебницах для психологических больных им уже не хватало мест. А по всем странам мира прокатывались волны насилия и невиданной жестокости. Ситуация стала осложняться, когда привитые дети достигали четырнадцати лет. Они становились сильными. Слишком сильными для людей. И быстрыми. Яростными и непобедимыми. Еще и красивыми. Они дрались с обычными людьми и друг с другом. Обычные люди стали называть их альтерированными. Если коротко – альтеры.
Чистокровные люди бежали от них в деревни и села, создавали там укрепления. Хутора. Я родилась на «Хуторе Молотовых» и за свои восемнадцать лет ни разу не покидала своего дома.
Были времена, когда альтеры ради развлечения покидали свои города, чтобы разрушать хутора. Наши предки оказывали им сопротивление, а в последние лет десять такие нападения были редкостью. Мы мечтали о том, чтобы альтеры вымерли в своих городах.
