– Алекс, я голодная! – Лиза спрыгивает с кровати. Абсолютно голая, она идет на кухню.

Я любуюсь ее прекрасной фигурой, которая напоминает обнаженных бронзовых крестьянок французского скульптора Аристида Майоля. Его работы в Пушкинском музее поразили мое воображение в школьные годы.

Вспыхнувшая ярким светом лампочка под оранжевым абажуром окрасила комнату в приятный рыжий оттенок.

– Алекс, а ты пробовал соленые арбузы? – интригующе спрашивает Лиза.

– Нет, конечно, где же я их возьму в Москве?

– Щас сделаем! – с ноткой превосходства отвечает девушка.

Она накидывает на голое тело мой свитер, одновременно вдевая ноги в укороченные валенки, найденные здесь же, у печки.

В предбаннике зверский холод, бочки с соленьями по углам чуть припорошены снегом. Найдя нужную бочку, Лиза огромным деревянным черпаком подхватывает арбуз, похожий на недоразвитый футбольный мячик, и тащит его на стол.

– Лешик, пируем!

Она сервирует круглый обеденный стол, оранжевым солнцем украсивший теткину комнату, нарезая арбуз дольками и укладывая их на тарелку.

Я разливаю по рюмкам китайскую рисовую водку, купленную в магазине. Бутылка привлекла мое внимание яркой этикеткой.

– За что пьем, Лизунь? – интересуюсь я.

– За любовь, конечно!

Водка имеет незнакомый отвратительный вкус, но это нисколько не мешает нам допить ее, провозглашая все новые и новые тосты за любовь!

Отобедав, разомлев, лежим в теткиной кровати.

– Ты клевый, Лешик. А у тебя в Москве кто-нибудь есть?

– Нет, конечно. Я же недавно дембельнулся, еще не успел…

– А ты мне будешь изменять?

– Лизунь, ты что!

– А ничего!

Она соскочила с кровати и стала рыться в теткином комоде.

– Где же он, где же?.. А, вот, нашла! Посмотри, Лешик, что я выменяла в техникуме на бутылку коньяка у педагога в Бийске!

Лиза раскрыла плоский металлический ящик и показала мне его содержимое.

Клещи, скальпели, буравчики, тиски и прочие инструменты средневековых пыток поблескивали в металлическом боксе железными боками.

– Правда, клево, Алекс?

– Набор юного садиста с маниакальными наклонностями!

– Нет, Лешик, это набор инструментов для кастрации домашних животных, – милым голосочком отозвалась Лиза.

– А шнур-то зачем?

– Тебе показать ? – Она оживилась.

– Ну покажи! – не подумав, брякнул я.

Ее глаза хищно блеснули…

– Тогда лежи и не двигайся, милый!

– Слушаюсь, дорогая!

– Я практику всегда на «отлично» сдавала… Хряк не успевает опомниться, как я его уже спеленала… Вот как тебя, например!

И она с победным видом оглядела свою работу.

Работа была сделана хорошо. Я чувствовал себя Гулливером из сказки Джонатана Свифта, по рукам и ногам связанным хитрыми лилипутами.

– Лизунь, ты что задумала? Развяжи меня скорее! – Я старался говорить спокойно, но голос предательски дрожал.

Лиза входила в раж. В руке ее блеснул скальпель…

– Показываю, Алекс! Одной рукой надо захватить мошонку…

У меня все похолодело внутри, когда я почувствовал, что мое мужское достоинство находится в крепкой Лизиной левой руке.

– И быстрым движением скальпеля сделать два боковых надреза, справа и слева…

– Лизунь, ты зачем нагнулась? Не делай этого, прошу тебя…

Слезы тонкими ручейками побежали по моим щекам.

Лиза победно улыбалась. Отличница, блин!

– Далее большим и указательным пальцем необходимо захватить семенной канальчик и…

Она воинственно подняла правую руку, в которой красовались огромные щипцы с большим захватом и покрутила их у меня перед носом.

– Алекс, ты знаешь, что это?

– Откуда!

– Это эмаскулятор, такая хрень, которая сначала передавливает семенники, а потом их обрезает… Остается прижечь йодом и наложить швы.

Я уже перестал дергаться, так как крепкий шелковый шнур норовил перерезать мне кожу до самой кости. Сознание готово было покинуть меня. Я молил бога, чтобы этот кошмар поскорее закончился…