Я и Бэзил оканчиваем комплект наглядной агитации строителя коммунизма в одном колхозе, получаем за это немалые деньги и переезжаем в следующий. Так мы трудимся уже второй год. Путеводной звездою нам служит рекомендация третьего секретаря обкома КПСС, который за агитацию и отвечает.

Наш рабочий день вместе с перерывом на обед длится часов 10-12. Вечером, принарядившись, идем мы с Бэзилом искать приключения на нижнюю часть тела. Проще говоря, двигаем на танцы.

Лиза привлекла мое внимание сразу: короткая стрижка «Гаврош после революции», индийская джинсовая курточка, ярко-красные трикотажные расклёшенные брюки, приятная округлость бедер и немаленькая грудь делали ее образ на редкость соблазнительным. Парни так и вились вокруг нее, приглашая на танцы или в местное кафе, но получали отказ. И в недоумении отходили, выразительно вертя пальцем у виска.

Лиза понимала: если ее Карфаген падет, то на следующий день о том узнает вся округа.

– Мужики в ж%пе воду не держат… Ля-ля-ля! Только болтать и могут, – объяснила она свою позицию Алексу.

…Субботний автобус переполнен, но нам удается занять сидячие места у окна. Взявшись за руки, мы с удовольствием разглядываем унылую киноленту зимних пейзажей за окном.

Лиза в который раз поправляет на мне шарф, якобы выбившийся из-под ворота дубленки армейского образца (купленной в секретном магазине по личному указанию директора племсовхоза). Она застегивает пуговицы на манжетах моей рубашки, всем своим видом показывая, что я – ее мужчина, и она не собирается меня с кем-либо делить. Меня это трогает, и я опять делаю безуспешную попытку пролезть поглубже к заветным Лизинам округлостям.

– Ты что, Алекс, дурак? Люди же кругом! Смотрят! – шипит Лиза. Видя мой обиженный взгляд, она смягчается и гладит меня по руке. – Ну потерпи, Лешик, недолго осталось, уже подъезжаем.

В эпоху Советского Союза пригород Алейска ничем не отличался от обычного деревенского поселка. Избы, странным образом прилепленные друг к другу, да крохотные приусадебные участки по шесть соток (не дай бог, хозяева разбогатеют!).

В местном магазине покупаем продукты, бутылку.

– Надо тетке хоть подарок купить, а то обидится, – предупреждает Лиза.

– А что она любит? – Я теряюсь в догадках.

– Да по хозяйству чего-нибудь…

И я покупаю кухонный набор, состоящий из разделочной доски и поварешек, расписанных под Хохлому.

Тетка впускает нас в жарко натопленную избу. Подарок делает её счастливой.

– Лизунь, я там котлеток нажарила. Щи в печке, чтобы не простыли… Командуй, молодца-то кормить надо, а я к соседке, телевизор смотреть! – И тетка скрылась за дверью.

Мы остаемся одни! Я не выдерживаю и холодными руками лезу под свитер. Там жарко. Руки быстро находят объект вожделения…

Лиза как-то сразу обмякает, напряжение последних дней ее отпускает. Она позволяет отнести себя на огромную теткину кровать с большими металлическими шарами на хромированных трубках и c жаркой периной.

Одежда сбрасывается каким-то самым чудесным образом. Прижавшись друг к другу, мы пытаемся отогреть заиндевевшие части тела.

– Алекс, а у тебя попка холодная, – кокетничает Лиза.

– Зато у тебя горячая… Дай погреться. – И я теснее прижимаюсь к девушке.

– Грейся! – радуется Лиза.

Наконец я проникаю во все заветные места своей возлюбленной.

– Боже, Алекс, как хорошо-то! – застонала девушка.

Она не выдерживает и начинает подвывать, содрогаясь всем телом от нахлынувшего чувства! Потеряв счет времени и ощущение реальности происходящего, мы проваливаемся в призрачный мир грез и сновидений.

Очнувшись в абсолютно темной избе, мы пытаемся понять, сколько же проспали.