Впервые за день Лана улыбнулась.

– Книги. По мне, так это лучше золотых слитков. И кстати, раз уж мы заговорили о слитках – разве я не должна вам заплатить?

Он подмигнул.

– Заплатите, когда прилетим.

Что это значило? Войдя в самолет, она первым делом подумала: да как эта махина взлетит? Вся хвостовая часть восьмиместного самолета была завалена коробками и ящиками. Чего там только не было: гигантские мешки с рисом, банки с маринованными огурцами, канистры масла для фритюра, колоды игральных карт и туалетная бумага, армейские одеяла, свернутые плотными валиками. Если бы Барон не шел сзади, она бы выбежала и сказала, что передумала лететь.

– Баржа приходит в Калопапа всего раз в год – вот мы и подвозим им припасы. Сердце разрывается, когда смотрю на бедных прокаженных, – проговорил он.

– А вы слышали, что изобрели новое лекарство от проказы? Чудодейственное, так говорят, правда, лечение очень болезненное.

Он кивнул на одну из коробок.

– Я потому и лечу. Когда в прошлый раз был там, видел мальчишек, которые играли в футбол; выглядели они как обычные дети, а потом… Знаете, их же с семьями разлучают. Представляете?

Лана никогда не была в колонии – там действовал строгий карантин, – но слышала невероятные истории. На Молокаи отправляли проверяющих, и те искали заболевших. Семьи прятались в глубине острова, в долинах Вайпио и Калалау, чтобы детей с родителями не разлучили. Да, она могла представить, каково это, и это было печальнее всего. И если Барон, добрая душа, летает им помогать, значит, ему можно доверять.

Вскоре после взлета они взяли курс вправо и направились к вулкану Даймонд-Хед. Над островом, как часто бывало по утрам, сгустились дождевые облака, закрыв собой хребет Коолау, но вдоль берегов Вайкики небо расчистилось и плескался теплый бирюзовый океан. Ряды кокосовых пальм змейкой уходили вглубь острова. От такой красоты она на миг забыла о страхе; тревоги об отце отступили.

Барон положил на колени коробку с маласадас. Два он уже съел, вытер сахар с губ и крикнул, заглушая шум мотора:

– Красота, а?

С высоты пейзаж казался еще более сказочным.

– Как картина.

Выросшая в Хило, где песок был цвета черной лавы, Лана не сразу привыкла к белоснежным песчаным пляжам Гонолулу. Цвет воды здесь тоже отличался, был более насыщенным и пронзительно-синим. Впрочем, она больше не проводила много времени у океана. Ее жизнь превратилась в бесконечную череду приемов и ужинов, состязаний по поло, обедов, чаепитий и гостей. Все это входило в обязанности миссис Хичкок.

– Видели воскресные заголовки «Хило Трибьюн Геральд»? – спросил Барон.

Сейчас только и разговоров было, что про японцев.

– Муж принес газету. Страшно.

В выходные японцы могут нанести удар.

– Волосы дыбом от этих новостей, особенно учитывая, как близко мы к Пёрл-Харбору [12]. Я в последнее время летаю и высматриваю что-нибудь подозрительное.

– Но их, кажется, больше интересуют Филиппины или острова Ост-Индии, – заметила Лана. Она наслушалась разговоров Бака и его армейских товарищей; те до поздней ночи спорили, как поступит Япония, и пытались предвосхитить ее следующий шаг.

– Не будьте так уверены.

– Почему вы так думаете?

Он пожал плечами.

– Да просто здравый смысл. Взгляните на наше расположение на карте. Прямиком посреди Тихого океана, на полпути между Токио и Америкой. Идеальная стратегическая база. А поскольку Рузвельт в том году вывел отсюда весь Тихоокеанский флот, мы стали легкой мишенью.

– Да только дурак сюда сунется, – пробормотала она, вспомнив внушительную флотилию линкоров в гавани.

– Или смельчак.

Ей и так причин для беспокойства хватало, а еще японское вторжение – нет уж, не будет она сейчас об этом думать. Она вновь залюбовалась раскинувшимся внизу пейзажем. Они миновали кратер Коко-Хед и теперь летели над проливом Каиви. Океан внизу покрылся белыми барашками; ветер усиливался. Лана потуже затянула на бедрах ремень. Все равно белое платье уже безнадежно помялось.