Александровск. Книга про город, которого нет Лиля Летдинова

© Лиля Летдинова, 2025

ISBN 978-5-0065-7876-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Алло! Алло! Тёть Лариса? А Кирилла можно?

– Кто это? Мальчик, ты знаешь, который сейчас час?!

– Тёть Лариса, это я – Серёжа. Серёжа Малютин! Одноклассник Вовчика.

– Кирилл уже спит, ему в школу рано вставать. Как и тебе.

– Тёть Лариса, позовите, пожалуйста, Кирилла. Меня… меня мама попросила позвонить. У нас беда, бабушка ушла и не вернулась. Они её ищут, но найти не могут… может Кирилл, что-то видел?

– Время позднее. Он не любят, когда его будят, – женщина причмокнула губами.

– Пожалуйста, тёть Лариса. Очень нужно, – в трубке послышались тихие всхлипы.

Женщина замялась, посмотрела в сторону детской спальни, тяжело вздохнула.

– Хорошо, сейчас посмотрю. Вдруг не спит, – она положила трубку на столик и тихо подкралась к двери.

Когда тонкая полоска света просочилась в комнату, тёмный силуэт на кровати вздрогнул.

– Кирилл, – прошептала женщина, – Кирюша, там Серёжа Малютин звонит, ты не…

– Не сплю, – мальчик, лежащий на кровати, что стояла справа от двери, распахнул одеяло и быстро поднялся. – Я ждал звонка, а он долго думал. Мама его не просила, сам решил. Волнуется очень.

– Я, зато сплю! – раздался мальчишеский сонный голос с неосвещённой части комнаты, – мам, шли этого Серёжу куда подальше и закрой дверь.

– Сейчас, сейчас. Тебе помочь Кирюша?

– Да.

На свету Кирилл не поморщился, заволочённые белой пеленой глаза смотрели безучастно и грустно. Одной рукой он едва касался стены, а другой держался за плечо матери.

– Алло, – он осторожно поднёс телефонную трубку к уху, не прикладывая её к себе, а держа на весу. – Кирилл у телефона.

– Привет! Это Серёжа Малютин. Извини, что поздно, – мальчик вздохнул и выпалил на одном дыхании. – Бабка наша старая пропала, мы думали она в саду, но там её тоже нет, мамка говорит, она могла в лес утопать, когда никого дома не было! Вот.

– Ещё рано, разрешения не давали. Даже по радио, – Кирилл нахмурился и ещё немного отдалил от себя трубку.

– Она же совсем старенькая. Мы ей одно говорим, а она все заладила – я больше прятаться не буду! Больше ждать нельзя! Мы её и дома запирали, и ключи отнимали, а она вот… И никто её не ищет, крое нас. Если, говорят в лес ушла, то все уже…

– Это верно говорят, в этом году солнцестояние позднее, – Кирилл покачал головой, и замер. Глаза его вдруг стали стеклянными, неподвижными и ещё более белыми, чем были, тело вытянулось в тонкую струнку.– Я её не вижу, но это, может, и хорошо.

– Понятно, – неуверенно протянул Серёжа, – но если увидишь – звони, ладно?

– Конечно. До свидания, – Кирилл аккуратно положил трубку и повернулся к матери. – Сегодня не усну. В зал меня отведи, пожалуйста, чтобы Вовчику не мешать.

В комнате с узорчатым ковром на одной стене и большим окном на другой, были разложенный диван, маленькое кресло и длинная лакированная стенка. Место, оставленное для телевизора, пустовало.

– Что тебе подать? – спросила мать, усаживая сына на кресло и подкладывая подушки под его бока, теперь щуплый мальчик казался особенно крошечным.

– Хочу сегодня послушать русских классиков. Второй том.

Мама поставила на маленький столик рядом с креслом большую зелёную книгу, на которой потускневшим золотом была выведена надпись: «Классическая русская живопись».

– Я пойду, сынок?

– Да. Иди. Можешь у меня поспать.

– Нет, я на кухне посижу.

На мгновение женщина остановилась в дверях, и, повернувшись вновь к сыну спросила:

– Кирилл, а ты и вправду ничего не видел?

– Видел только, что позвонит и всё.

– Если ушла в лес то всё.

– Да.

Мальчик откинулся на спинку и положил руку на книгу. Глаза его были закрыты не до конца, белки глаз дрожали, словно в такт музыке.

Дети носились по коридорам с круглыми глазами. Их движение состояло из бесконечных тычков, пинков, подзатыльников, толчков и крика. Именно крик был двигателем безумного круговорота. Лишь в одном из темных уголков длинных школьных коридоров не было этого нескончаемого движения. Напротив, там было слишком тихо, неправильно тихо, и даже не подходя близко можно было понять – происходит что-то запретное.

– Мы это сами откопали. Опасно? Конечно, опасно! А иначе как? А иначе вы все бы там ходили! – среди тихих перешептываний сумрачного уголочка, выделялся звонкий голос тощего, чуть сгорбленного мальчишки с бледным, острым лицом. – Там сторож злющий, возьмёт своё ружье и бам – бам… настоящие? Конечно, настоящие! Ему можно, у него даже говорят разрешение на отстрел есть… Да, не вру я! Говорю же, точно не знаю, просто слышал! Смотрите, смотрите… меняю на всякое разное, предлагайте не стесняйтесь. Валька, все хорошо? – мальчишка приподнялся на цыпочках, чтобы поверх голов покупателей рассмотреть друга, оставленного на случай неожиданного возникновения в коридоре учителей.

Валька поднял пухлую ручку, сжатую в кулак и кивнул.

– Что-то сегодня не густо, – со знанием дела протянул один из покупателей лопоухий и коротконогий. – Барахло одно.

– Так и пш-ш-шел вон отсюда, раз не нравится, Буряк, – встрепенулся продавец, – ишь какие! Не нравится… Берите что дают! Лучше все равно не найдёте!

– Да знаем мы тебя, Вовчик, – гоготнул чернобровый мальчик. – Лучшее опять старшекам понесёшь? Этому, как его зовут… не помню. А нам все барахло скидываешь!

– Так откуда у вас деньги на нормальное? – без обиняков ответил Вовчик.

– А откуда ты знаешь, что у нас денег нет? – спросил другой мальчик в круглых не по размеру больших очках. Он крутил в руках маленький потрёпанный фонарик, с облупившейся краской и чуть треснувшим стеклом. – Вот что это? Он даже не включается.

– Дай сюда, деревня, – хмыкнул Вовчик и вырвал из рук очкастого мальчишки фонарик. – Это фирма! Вещь! Тут надо уметь обращаться… Сейчас, – он надавил на кнопку включения и не отпуская её начал крутить пальцем по всей поверхности кнопки, – сейчас… сейчас… Оп!

Лампочка зажглась, но не обычным светом, а синим. Немного померцав, фонарь вновь потух, но и этого было достаточно, чтобы вызвать гул одобрения.

– Крутая вещь! – сказал Буряк, приглаживая светлые тонкие волосы.

– А то! Я же говорю – фирма! – причмокнул Вовчик. – Такой вещи подход нужон, а вы…

– За сколько отдашь? – встрял в разговор мальчишка с рассечённой губой. – Даю жвачку, мятную, две пластинки.

– Эй, тебя тут вообще не было! – возмутился мальчик в очках. – Я первый был. Даю пугач дедовский.

– Работает? – недоверчиво спросил Вовчик.

– Куда там, но зато смотрится как! А? Как настоящий!

Вовчик покрутил в руках пугач, пощёлкал, сделанным из какой-то железки, спусковым крючком, посмотрел в кривое дуло.

– Не, чушня какая-то. Этот фонарик… Таких нигде нет, ты посмотри! Посмотри! Цвет какой! Он десять таких пугачей стоит.

– Нормальный пистончик, в нем, между прочим, смысла много, – засопел очкарик, пряча пугач в карман. – Так мой папаша говорит. Дед им во время войны от партизан отстреливался.

– Партизаны наши были, придурошня, – крупный мальчик лет тринадцати отвесил смачную оплеуху своему недалёкому товарищу. – От фашистов он отстреливался. Или твой дед фашистом был?

– Да, иди ты! Много больно знаешь, чтобы про моего деда такое говорить.

– Много, не мало!

Мальчики угрожающе уставились друг на друга, казалось ещё немного и начнётся та самая нелепая, неловкая, но очень жестокая драка, какая бывает между детьми.

– Вовчик, – раздался голос Вальки над ребяческими головами, – старшеки! Старшеки идут!

– Он идёт? – спросил Вовчик.

– Ага.

– А ну-ка пош-ш-шли вон! Не загораживайте товар, – шикнул Вовчик на хорохорившихся товарищей.

Вся прыть сразу исчезла, и мальчики послушно расступились, образовав коридор для восьмиклассников.

– Ну, что тут у вас? – спросил самый худой парнишка, с редкими усиками и невероятно сальными волосами.

– Серёга, здорова! – Вовчик по-хозяйски провёл рукой над товаром. – Вот, смотри. Все новенькое: фонарик, пенальчик резной, паяльник, даже джинсы есть. Немного большие, но можно поясом затянуть, очень стильно будет!

Серёга не спешил отвечать. Он безразлично глянул на заботливо разложенные вещи, медленно достал платочек, шумно сморкнулся, и положил испачканную ткань прямо на стол.

– Все дрянь, – процедил он. – Отстой какой-то. Для ребятни. Что-нибудь серьёзнее есть?

– А что надо? Все есть! Кипятильник работающий есть, вот такой вот значок есть, смотри со звездой, вот лак для волос, там немного, но есть. Ещё книга без начала, но концовка – во! – Вовчик выставил вперёд большой палец. – И только для тебя берег, вот.

Под вздохи и свисты стоящих рядом мальчишек, Вовчик выудил из недр рюкзака маленький перочинный ножичек, у которого была облупившаяся рукоятка, а механизм срабатывал с громким хрустом. Серёга прищурился.

– Фигня, – процедил он.

– Как? – осел Вовчик, но тут же потянулся к Серёге. – Что надо-то скажи? Все достану!

– Не знаю… Можешь мне свои часики дать…

– Ни за что! – нахмурился Вовчик, но тут же дал на попятную, – это отца. Он ругаться будет, может что-то другое?

– Видели, как старается, – ухмыльнулся Серёга и посмотрел на своих друзей, таких же восьмиклассников. – Это ты меня должен удивлять, щегол. Что есть такого, чтобы я захотел с тобой обменяться на… ну, например вот это? – он достал из кармана брюк вчетверо сложенный пожелтевший от времени листок бумаги. – Ты же это хочешь?