Больше всего Александр был обязан победой при Гранике покойному отцу ― Филиппу, ― именно он создал лучшее в мире войско из толп македонских пастухов и землепашцев, именно ветераны Филиппа и сражались в этой битве.

Сражением руководили македонские военачальники, а их царь, словно бродячий средневековый рыцарь, совершал подвиг за подвигом, каждое мгновение при этом рискуя собственной жизнью.

«В этой битве у Александра сломалось копье; он попросил другое у Ареты, царского стремянного, но и у того в жаркой схватке копье сломалось, и он лихо дрался оставшейся половинкой. Показав ее Александру, он попросил его обратиться к другому, ― описывает Арриан Александра в битве. ― Демарат, коринфянин, один из «друзей», отдал ему свое копье. Александр взял его; увидев, что Мифридат, Дариев зять, выехал далеко вперед, ведя за собой всадников, образовавших как бы клин, он сам вынесся вперед и, ударив Мифридата копьем в лицо, сбросил его на землю. В это мгновение на Александра кинулся Ресак и ударил его по голове кинжалом. Он разрубил шлем, но шлем задержал удар. Александр сбросил и его на землю, копьем поразив его в грудь и пробив панцирь. Спифридат уже замахнулся сзади на Александра кинжалом, но Клит, сын Дропида, опередил его и отсек ему от самого плеча руку вместе с кинжалом. Тем временем всадники, все время переправлявшиеся, как кому приходилось, через реку, стали прибывать к Александру».

Мужеству и бесстрашию покровительствуют боги: македоняне обратили персов в бегство. Погибло около тысячи персидских всадников. Продолжали оставаться на месте лишь наемники‑чужеземцы, но «не по здравому размышлению, а скорее от ужаса перед неожиданностью». Македоняне довольно скоро перебили большинство их, за исключением, разве что тех, «кто спрятался среди трупов»; в плен было взято около двух тысяч наемников.

Арсит, бывший инициатором немедленной битвы с Александром, бежал во Фригию и там «покончил с собой, потому что персы считали его виновником поражения».

Потери македонян были гораздо скромнее. Расхожее мнение, что наступающая сторона несет большие потери, нежели обороняющаяся, ― не соответствует действительности. Побеждает в битве то войско, которому не изменило мужество, которое в совершенстве владеет тактикой боя и сохраняет строй в любой ситуации, при любом численном превосходстве противника. Столь же успешно Цезарь будет бить в Галлии армии воинственных кельтов, на порядок превосходившие по численности его непобедимые легионы. Как правило, из битв римляне выходили с ничтожными потерями. В нашем случае мужество Александра отбросило персов от реки и позволило детищу Филиппа ― македонской фаланге ― без особого труда опрокинуть противника.

Александр достойно позаботился о павших воинах, ― не рассчитывая превзойти армии врагов числом, он сделал ставку на героизм и всяческим образом его поощрял.

«У македонцев пало 25 «друзей», погибших в первой схватке, ― сообщает Арриан. ― Медные статуи их стояли в Дии; сделал их по приказу Александра Лисипп, который делал и его статуи: только его считали достойным этой работы. Остальных всадников пало больше 60, а пехотинцев около 30. Их Александр похоронил на следующий день с оружием и почестями; с родителей и детей снял поземельные, имущественные и прочие налоги и освободил от обязательных работ. О раненых он всячески позаботился, сам обошел всех, осмотрел раны; расспросил, как кто был ранен, и каждому дал возможность и рассказать о том, что он сделал, и похвастаться. И персидских военачальников он похоронил; похоронил и эллинов‑наемников, которые пали, сражаясь заодно с его врагами. Тех же, кого взял в плен, он заковал в кандалы и отправил в Македонию на работу, ибо они, эллины, пошли наперекор общему решению эллинов и сражались за варваров против Эллады».