Старый военачальник Парменион предложил Александру вполне разумные действия: «Мне думается, царь, что хорошо было бы в данной обстановке стать нам лагерем на этом берегу реки. Я не думаю, чтобы враг, у которого пехота значительно уступает нашей, осмелился расположиться вблизи нас; тем самым он даст нашему войску возможность легко переправиться на рассвете. И мы перейдем раньше, чем они успеют построиться. Теперь же опасно приступать к этому делу: нельзя ведь вести войско через реку вытянутым строем: видно, как тут много глубоких мест, а сами берега, ― ты видишь, как они высоки и обрывисты. Если же воины станут переходить в беспорядке или колонной ― в этом положении они всего слабее, то на них нападет выстроившаяся конница врага. Первая же неудача будет тяжела и для нашего положения сейчас и сделает сомнительным исход всей войны».

«Я знаю это, Парменион, ― ответил Александр, ― но мне стыдно, что я без труда перешел Геллеспонт, а этот крохотный ручей (так уничижительно назвал он Граник) помешает нам переправиться сейчас же, как мы есть. Я переправлюсь: этого требует и слава македонцев, и мое пренебрежение к опасности. Да и персы воспрянут духом, сочтя себя достойными противниками македонцев, так как ничего сейчас от македонцев они не увидели такого, что оправдывало бы страх перед нами» (Арриан).

Командовали войском во время битвы македонские военачальники. Они называются в источниках, но обратим внимание лишь на представителей одного семейства, чьи имена будут часто встречаться в нашем повествовании. И самое главное, судьба военачальников, разделивших первый успех Александра в Азии, в дальнейшем будет весьма печальна.

Левым крылом македонян командовал Парменион ― старый полководец, прославившийся еще во времена Филиппа. Во главе правого крыла стоял сын Пармениона ― Филота ― «с «друзьями»‑всадниками, лучниками и агрианами‑дротометателями». Еще один сын Пармениона ― Никанор ― возглавлял щитоносцев.

А что же Александр? Казалось бы, его заслуга в победе при Гранике была не больше заслуг обычного всадника, но (следует отдать должное) чрезвычайно храброго и безрассудного в опасности. Впрочем, если роль Александра, как военачальника, была ничтожна, то личный его пример значил многое. Он сражался впереди собственного войска и сделал все, чтобы быть заметным и для македонян и для врагов.

У персов было огромное превосходство в коннице: около 20 тысяч против 5 тысяч всадников македонян. Именно коннице предстояло начать сражение при переправе через Граник. «Против того места, где они (персы) увидели Александра (его легко было заметить и по великолепному вооружению, и по робкой почтительности его окружавших), на своем левом крыле они выстроили по берегу конные отряды», ― сообщает Арриан.

Александра нисколько не смутило ни многочисленность противника, ни то, что придется начинать бой, поднимаясь на крутой, занятый врагами берег Граника. Царь вскочил на коня и приказал «окружающим следовать за ним и вести себя доблестно».

«Он вел войско навстречу неприятельским копьям и стрелам на обрывистые скалы, усеянные пехотой и конницей врага, через реку, которая течением сносила коней и накрывала всадников с головой, и КАЗАЛОСЬ, ЧТО ИМ РУКОВОДИТ НЕ РАЗУМ, А БЕЗРАССУДСТВО И ЧТО ОН ДЕЙСТВУЕТ, КАК БЕЗУМЕЦ», ― таково впечатление Плутарха от действительно безумной затеи Александра.

Македонская разведка, пытавшаяся выйти на противоположный берег, была изрублена, «кроме тех, кому удалось повернуть к Александру, который уже приближался, ведя за собой правое крыло. ОН ПЕРВЫЙ БРОСИЛСЯ НА ПЕРСОВ, УСТРЕМИВШИСЬ ТУДА, ГДЕ СБИЛАСЬ ВСЯ ИХ КОННИЦА И СТОЯЛИ ИХ ВОЕНАЧАЛЬНИКИ. Вокруг него завязалась жестокая битва, и в это время полки македонцев, один за другим, уже без труда перешли реку. Сражение было конное, но оно больше походило на сражение пехоты. Конь бросался на коня; человек схватывался с человеком; македонцы стремились оттеснить персов совсем от берега и прогнать их на равнину, персы ― помешать им выйти и столкнуть обратно в реку. Тут и обнаружилось превосходство Александровых воинов; они были не только сильнее и опытнее, но и были вооружены не дротиками, а тяжелыми копьями с древками из кизила» (Арриан).