Договорить не успеваю, потому что Чернов уж слишком резко обнимает меня за талию и прижимает к себе. Впивается в губы с таким напором, что даже возмутиться не успеваю. Лишь цепляюсь за его плечи и пытаюсь! Очень пытаюсь отстраниться, однако тщетно.

Голова начинает кружиться, а по телу разливается тепло. Я не могу позволить ему так поступать со мной. Не могу отвечать, не могу углублять все это безумие. Но и остановить Чернова — выше моих сил.

Запах, который исходит от этого человека... Я пьянею от этого аромата. На миг даже приоткрываю рот, чем Саша пользуется моментально и углубляет поцелуй, да только я отворачиваюсь. Я отскакиваю в сторону. И впервые в жизни умом понимаю, что... Если бы он вернулся тогда, попросил прощения... Если бы мы поговорили по-человечески четыре года назад... Я бы его простила. Наша ситуация так не усложнилась бы. Мы поступили по-детски. Совершили слишком много ошибок. Но я не жалею. Иначе Айсель в моей жизни не стало бы.

— Идиот! — не узнаю свой голос. — Не трогай меня! Немедленно запусти лифт! Отойди! Черт! — меня буквально трясет. Если я сейчас же не выйду отсюда, просто упаду в обморок от стресса и острых ощущений, которых давно не испытывала.

Саша медлит. Не сводит с меня взгляда, смотрит задумчиво. Что-то размышляет в своей голове. Он запускает лифт, я же поспешно поправляю одежду.

— Мы поговорим с тобой в тихой обстановке. Не здесь, — серьезный тон врезается в сознание. — Есть о чем.

Он будто отбросил свое детское поведение в сторону и сейчас говорит со мной, как с самым сильным конкурентом. Ни улыбки, ни усмешки. Сама серьезность.

— Иди со своей девушкой разговаривай в тихой обстановке, Саша. Я здесь всего несколько дней, но уже успела устать от твоих наездов. Если ты делаешь это специально и тем самым хочешь отстранить меня отсюда, то зря стараешься. У тебя ни хрена не получится.

— Наоборот, Захарова. Я сделаю так, чтобы ты никогда в жизни из этой компании... Из этой страны смыться не смогла. Как смылась несколько лет назад.

— Ты мне угрожаешь? И какая тебе разница, останусь я тут или уеду? У каждого своя жизнь.

— Ставлю перед фактом, Алина.

Створки лифта расходятся и Саша ждёт, когда я выйду, сам же идёт следом.

— Что опять? — спрашиваю, когда он вместе со мной заходит в кабинет. В мой, между прочим!

— Я вчера тут документы оставлял. Их заберу. Не рычи, — вот теперь уголки его приподнимаются, изображая ухмылку. — Ты так дрожишь, когда я к тебе подхожу. Хочешь ведь... Прикоснуться, например. Но почему-то упорно отталкиваешь. Не поможет, мелочь. Ты от меня никуда не денешься.

— Ага, блин. Никуда не денусь. Это я уже поняла. Все нервы мне вымотал за три дня.

Чернов никак не комментирует мои слова. Он смотрит на наручные часы, хмурится.

— Я приеду к тебе вечером. Хочу дочку увидеть. Возможно, не только твою, Алина. Что-то мне подсказывает, что ты от меня скрываешь очень важную вещь. И я не остановлюсь, не убедившись полностью…

Отворачиваюсь и молчу, надеясь, что Саша не услышит грохот моего бедного сердца, которое, кажется, вот-вот прорвет грудную клетку. А что мне ответить? Никакие слова здесь не помогут. Вот же упертый!

Но нельзя, чтобы он приезжал ко мне, а в родительский дом тем более.

— Саш, — устало говорю, — хватит. Не надо этого… всего, — неопределенно веду рукой.

— Почему в глаза не смотришь, Алина? — его голос раздается прямо за моей спиной, дыхание даже шею щекочет.

«Потому что ты всё поймёшь по моему испуганному взгляду», — отвечаю мысленно, но вслух произношу совсем другое:

— Документы забрал? Тогда извини, мне надо работать.