Заходит бородатый мужчина. Он стоит пару секунд на пороге, оглядывая спящего Лео и меня, странно устроившегося под одеялом. Я затаиваю дыхание.

– Что-то не так? – Интересуется второй патрульный за спиной вошедшего.

– Окно открыто. – Бросает первый.

– Вы думаете, кто-то гулял ночью? – По голосу второго мне сразу становится понятно, что его это происшествие заинтересовало.

– Все на месте, – сухо бросает первый, – а поэтому доказательств у нас нет. И лишний отчет мне писать вовсе не хочется.

Дверь захлопывается, и я с облегчением выдыхаю.

Величественные кедры и сосны. Их стволы прорезают низко висящее небо. Оно переливается прекрасными красками рассвета. Я стою один посреди тишины леса, и, кажется, на Земле не осталось больше никого. Земля! Снова ее образ посетил меня ночью. До этих снов я абсолютно ничего не помнил о ней. Не знаю, вымысел все это или реальность. Неужели настолько реальна была красота утерянного мира? Я словно осознаю горечь утраты, чувствую ее привкус на губах. Соленый, как слезы. Неужели мы, все человечество, смогли разрушить существовавшую веками планету одним лишь нажатием «ядерной кнопки», всего парой-тройкой взрывов ради никчемных интересов войны? В это сложно поверить. Сложно поверить в то, что нам остается сидеть в заточении под толщей океана всю оставшуюся жизнь. Но мы живы. Мы смогли спастись и построить здесь абсолютно новую жизнь.

– Андрюша! – Окликает меня белокурая девочка с двумя косичками. Она быстро подбегает ко мне, протягивая стеклянную пустую бутылку. Почему она так назвала меня?

Я отвожу взгляд от неба. Всматриваюсь в ее голубые глаза, которые впиваются в мои. Нет, она обращается ко мне, сейчас сомнения быть не может. Солнце бьет своими лучами в ее милое личико, и она зажмуривает выразительные и прекрасные глазки.

– Для чего это? – Спрашиваю я, принимая бутылку.

– Твоя мама просила набрать березового сока. – Улыбается она.

– Здесь березу найти, как иголку в стоге сена. – Усмехаюсь я. – Задача не из легких.

– А я знаю одну. – Она хватает меня за руку и затаскивает в чащу.

Мы скрываемся в лесной тиши.

Я медленно открываю глаза, с трудом расставаясь с волшебной сказкой земного леса, где пахнет хвоей, где поют птицы, где живет свобода. Неужели это не просто сон, а воспоминания? Тогда куда делась та маленькая девочка с белокурыми волосами? Неужели она погребена сейчас под массивными остатками земных сооружений?

Я оглядываюсь, стараясь вернуться в реальность. Серые стены, ржавые кровати, немытый грязный пол, одно, словно выдолбленное дикими усилиями, окошко в глухой стене. Сырость и пустота – это все, что осталось для нашей никчемной жизни. Чем ярче и отчетливее я стал видеть сны, тем больше я стал согласен с Аксинией. Мы словно в ловушке, как загнанные крысы. Мы не имеем права высказываться, проявлять чувства, ощущать свободу, мы не вправе думать и рассуждать, лишь работа может раскрасить серыми красками нашу серую жизнь. Но мы сами загнали себя в эту ловушку, люди собственными усилиями посадили себя в эту «тюрьму», выкопали себе яму сами, и жаловаться и обижаться не на кого. Лео поднимается на локте, как только звучит первый сигнал «нашего будильника». Он лениво потягивается и вопросительно смотрит на меня. Конечно, он заметил мое вчерашнее отсутствие, думаю, даже ждал меня и, может быть, чуть-чуть волновался. Я вскакиваю с постели, зажмуривая глаза. В голову ударяет кровь, словно молоток по раскаленному железу. Еле-еле добираюсь до умывальника, по пути улыбаясь Лео. Быть может, я расскажу ему о моих вчерашних приключениях, но сперва мне надо успеть до завтрака навестить Тихомира.