И внезапно вызвали меня. Имя грохотом обрушилось на мою голову, эхом отразившись от стен зала. Стало, пожалуй, слишком тихо. Подходя к кубку, я видела, что некоторые взгляды близстоящих очень напряжены, даже враждебны. Равнодушный взгляд профессора Раффа меня добил. В голове пульсировала навязчивая мысль, что всё ошибочно, что мне тут не место.

Лишь только мои пальцы коснулись ручек кубка, двери зала с грохотом распахнулись. Я дернулась от испуга, едва задев кубок, от чего тот покачнулся. Я нервно хихикнула, оборачиваясь на Бригитту. Но директриса даже не смотрела в мою сторону, как и остальные студенты. Все повернулись к тому, кто посмел нарушить церемонию. К тому, что быстрым шагом буквально влетел в зал.

Бледный юноша в разорванной майке, весь потный и грязный. Что с ним произошло? Почему он не на церемонии с остальными?

– Госпожа О’Рейли! – громко выкрикнул парень, замедляя шаг. – Госпожа… в лесу… там труп!

Спустя несколько минут мы уже мчались напролом в чащу. Не будь я так взволнована и напряжена, то наверняка отметила бы то, как красив лес, окружавший Академию, ночью. Все эти мерцающие светлячки, кружащие вокруг причудливых разноцветных деревьев, которых я раньше не видела. Но ни мне, ни другим некогда было рассматривать растения. Мы бежали в гору. Кто-то летел на метле – например, сама Бригитта и некоторые абсолюты. Не все ученики, впрочем, присоединились к нам. Кто-то предпочёл, наоборот, спрятаться в своей комнате до выяснения обстоятельств.

В другое время я, наверное, тоже бы осталась. Но сейчас у меня не было выбора. Бригитта лично, взяв меня за руку, стащила со сцены и поволокла из зала. Я, хоть и упиралась, не задавала лишних вопросов обеспокоенной директрисе. И грустным взглядом провожала кубок, который вновь опускался вниз, под сцену, так и не указав мне моё предназначение. Может, это ещё один намёк от Вселенной, что никакого предназначения нет?

Тот парень, что сообщил это, вёл нас такими извилистыми тропами, что при всём желании я не смогла бы вернуться назад, несмотря на время таявшего снега, когда листвы ещё немного, и лес относительно редок. Тут такие крутые камни, что невольно свернёшь себе всё, что ещё не свернул за прошлые годы. Наконец мы остановились, и я едва не врезалась во впереди стоявшего парня. Я чуть не воскликнула, когда поняла, что чуть не впечаталась в Эйнвара. Ой и представляю, что он мне бы тогда устроил! И без этого все на нервах. Зажав себе рот рукой, я скользнула чуть вбок и едва не закричала второй раз за последнюю минуту.

Отвратительное зрелище.

Мне доводилось видеть трупы и до этого. Долина Эрима располагалась на границе с Дикими Землями. Их называли так же Безграничной Пустошью, потому что никто точно не знал, где эти земли заканчиваются. Никто не доходил до края света. В Диких Землях жили мародёры, предпочётшие отдалиться от цивилизованного мира. Магию они презирали, зато пользовались успешно всякими копьями, топорами, секирами и ещё Богиня знает чем ужасным. Мародёры часто совершали атаки на нашу деревню, в том числе. Это были страшные дни, когда сметалось всё, что плохо лежало. Всё, что ненароком забыто, не убрано – всё уносилось. А если кто-то пытался препятствовать этому – тому вскрывали глотку или сворачивали шею.

С утра потом идёшь по деревне и нет-нет да и увидишь какого-нибудь жмурика в канаве. Сточные воды уже просочились под одежду, смыли всю кровь, если она была. А стеклянный взгляд смотрит в небо, но уже не видит его.

Глаз у этого парня не было. Их кто-то безжалостно вырвал. Вместо глаз – два бездонных окровавленных колодца, кое-где с торчащей из глазниц плотью. На губах запёкшаяся кровь, стекавшая когда-то струйкой на шею. Руки и ноги вывернуты под неправильным углом, сложены, словно конечности кузнечика. Одежда порвана, на ребрах полостные раны. Настолько всё смешалось: мясо, кровь, одежда, словно обгоревшая, превратившаяся в лохмотья – что невольно не знаешь, за что зацепиться взглядом, чтобы не потерять рассудок, не впасть в истерику. А именно это и хотелось сделать, видя картину целиком.