– Папа! Отстань! Отпусти меня! Поставь меня на землю! Пожалуйста! – Папа за капюшон отрывал меня от земли и теперь, не дергаясь, не кривляясь, даже не делая выраженной попытки вырваться из его руки, а просто захлебываясь сумасшедшей истерикой, я висела в воздухе как мешок с картофелем, все еще прижимая свою ладонь к щеке.

– Отстань же! Отстань от меня! – Я не смотрела на папу, страшась того, что опять его не пойму.

– Куда бежала? – Папа не курил.

– Отстань! Тудддд бежала, где ниие бросают рук! Где можно сколько хочешь есть Красных шапок! Где не нужны контромисы! Где дядю Степу читают! – я рыдала, икала, терла кулачками глаза, все еще продолжая болтаться на папиной руке.

– Надя! – Папа отпускал меня, поправлял капюшон, застегивал до самого носа замок на куртке. Все эти действия он проделывал как-то особенно: виновато и быстро. – Ты думаешь, что такое место на земле существует?

– Конечно, папочка! И я найду его обязательно. Я посвятю этому целую жизнь! Да!

В тот момент мне казалось, что отец мне верит.

– Хорошо! Дядя Степу – так дядю Степу! В магазин зайдем? – папа виновато подмигивал мне, снова брал меня за руку, намереваясь пойти в магазин.

Я, мгновенно переставая хныкать, подпрыгивала от радости, от понимания своей маленькой победы, и от предвкушения зеленого яблока, которое, как я смело предполагала, папа обязательно купит. Почему то яблоко имело омерзительный кислый привкус, я поняла гораздо позднее. Но! С тех самых пор я хорошо усвоила, что жизнь – это выбор, а твоя жизнь – это твой бескомпромиссный выбор и просто никогда не ела пироги с морковью, если их можно было заменить Красными шапочками. Зеленые яблоки ела редко.

***

Когда я выключила воду, душистая пена уже падала на пол ванной комнаты. Мне нравилось именно так – ванна, полная пены. Тогда стен не видно. Я разделась и очень медленно начала опускать ногу в пену. Мягкое прохладное нежное полотно обволакивало ее. Я бесконечно могла наслаждаться этим процессом, но дверь скрипнула, и зашел Андрей. От него шел запах свежего пива. В руках он держал еще две открытых бутылки пива.

– Ух ты! Может спинку пошаркать?

Я с размаху плюхнулась в воду, намеренно окатив его с головы до ног пенистой цунами, которая сразу затопила пол в ванной. Андрей попытался избежать этой волны, отклонившись на стену и улыбнувшись.

– Да ну! Справлюсь как-нибудь! Не сегодня!

– Че? Перезвонили?

Я кивнула. Андрей плечом подпер косяк, поставив открытую бутылку пива на раковину. Со второй бутылки он сделал аппетитный глоток.

– Пивка тебе принес. Будешь?

– Не хочу сегодня. Устала.

– Так вот я и принес пивка. Давай выпьем? А? Расслабимся? Поболтаем? Порнушку врубим? – Бутылка явно была не первой.

– Не сегодня. Один посмотри.

– Да что ты заладила-то, как попугай? Не сегодня! Не сегодня! А когда!? Все один да один! А ты на хера мне нужна тогда? – Андрей взмахнул бутылкой и хотел выйти, хлопнув дверью, но резко притормозил. – Когда на завод поедешь-то? Ты же поедешь?

– Поеду. В понедельник.

Я, лежа в уже остывшей ванне, сдувала остатки пены со своих длинных пальцев и думала, что нужно было все-таки нырнуть под ванну. Или еще что-то сделать. Но что?

Утро понедельника было таким же зимним и промозглым, каким оно было и в воскресенье, и в субботу, каким оно и должно быть зимой. Шагая на автобусную остановку, я думала, как по-разному скрипит снег под моей правой и левой подошвами. Постоянно предшествующие событию воображаемые картинки того, как будет проходить собеседование, как мне нужно себя вести, что нужно сказать, куда положить руки, в какой момент почесать нос – не возникали. Я шла и внимательно слушала скрип своей подошвы.