Князь поперхнулся, совсем легко, незаметно для собеседника. Но вместо «англичанин» вышло у него «аглечан».

– Аглечан? – переспросил министр. – И что же этот аглечан?

Князь заметил, что Семен Романович прячет улыбку. Юноша продолжил, нарочно называя давешнего знакомца «аглечаном». Он рассказал, как Аглечан угостил его виски и как разгневанные завсегдатаи затеяли свару.

– Это традиционное развлечение англичан, – неожиданно пустился в разъяснения министр. – Когда появляется чужеземец, который не знает местных обычаев, англичане заключают пари.

– Пари? – удивился князь.

– Ваш аглечан не объяснил? – в свою очередь удивился Семен Романович.

– Нет.

– Напрасно вы решили, что никому не было до вас дела. Они не поддавали виду. В действительности, добрая половина завсегдатаев принялась заключать пари. Они делали ставки на то, кто угадает, сколько вам понадобится времени, чтобы сообразить самому подойти к буфетной стойке.

– Надо же, – протянул князь. – Выходит, Аглечан сорвал их пари…

– Именно так, – подтвердил Воронцов. – Но что же случилось дальше?

Кирилл Карлович рассказал, как вступился за нового приятеля. На лице министра вновь заиграла благосклонная улыбка. С особенным интересом заблестели глаза Семена Романовича, когда князь дошел до описания боя.

– Признаться, ваше превосходительство, я недооценил этих англичан. С виду дрались-то они не очень. Думал, уложу забияку одним махом. Но он увернулся и нанес мне такие удары, что я едва устоял на ногах. Тут я смекнул, что, покуда размахиваюсь, шельмец успевает нанести два-три удара, когда я и одного еще не сделал…

– И что же вы? – спросил министр.

Юноше показалось, что Семену Романовичу не терпелось услышать, чем закончился кулачный поединок.

– Как он во второй раз на меня напрыгнул, я не стал размахиваться, а ударил сверху, словно молотом, – ответил князь. – Дал ему два раза, он и притих!

– Герой, – сказал Воронцов.

В его голосе слышалось одобрение.

– Мы вернулись в таверну, – продолжил князь. – Тут была моя очередь угощать Аглечана. Я схватил хозяина за шиворот, давай, говорю, бутылку, научу вас, как нужно виски пить…

Кирилл Карлович опустил голову и без энтузиазма продолжил:

– Как в церкви оказался, не помню. Утром глаза открыл, а передо мной! Я сперва думал: черти из преисподней вылезли! Лицо черное, только белки глаз в темноте видны! Уж совсем страшно стало, когда черт по-русски заговорил! Ладно бы на басурманском языке! Или хотя бы на английском! А то ж по-русски…

– Это был Питер Лонди, – усмехнулся Семен Романович.

– Он назвался Петюней, – сказал князь Карачев.

– Это имя пристало к нему с легкой руки отца Якова, – сказал министр. – Кстати, вы видели отца Якова?

– Нет, я не застал его в церкви, – ответил Кирилл Карлович.

Благородное лицо Воронцова приобрело строгое выражение. Семен Романович сказал назидательным тоном:

– Что ж, ваше сиятельство, уверен, вы сделали правильные выводы и впредь не допустите подобных происшествий. Не за тем прислал вас князь Евстигней Николаевич в Лондон…

Юноша опустил голову. Более всего он опасался, что о случившемся доложат дяде, князю Евстигнею Николаевичу Карачеву.

Кирилл Карлович еще не знал, что происшествие в «Королевской таверне» окажется пустяком по сравнению с другим проступком. Воронцов потому велел пропустить рассказ о путешествии до Лондона, что намеревался обсудить этот вопрос вместе с другими сотрудниками. Дело было такое, о котором министр не мог умолчать, а был обязан не только доложить князю Карачеву, но и составить реляцию непосредственно ее императорскому величеству. А пока…