– Э-э, ме-е, – передразнил рыжеволосый поляка.

Однако взял сундучки и саквояж.

– Добрый вечер, мистер Уотерстоун, – поздоровался с ним князь.

Рыжеволосый окинул Кирилла Карловича взглядом и с издевкой промолвил:

– Добрый вечер! Надо же! Два слова выучил!

– Признаться, мистер Уотерстоун, я впервые в Англии. Однако ваш язык не представляет для меня сложности, – сказал князь Карачев.

– Проклятье! – выругался мистер Уотерстоун. – Поляк заговорил по-английски!

Неожиданно раздался женский голос:

– Билл Уотерстоун! Придержи язык! Из-за тебя мы потеряем всех клиентов!

– Свят тот день, когда они провалятся к чертям, – пробурчал мистер Уотерстоун.

На крыльцо вышла дама с круглыми, румяными щечками. Миссис Уотерстоун, догадался князь. Из-под ее муслинового чепчика с узорчатой каемкой выбивались каштановые локоны. От дамы веяло домашним уютом; грезились жаркие пироги и варенье. Князь поклонился ей, она улыбнулась в ответ.

Амалия и пан Зиборский вместо того, чтобы пройти в дом, вынуждены были спуститься по ступенькам.

Изнутри донесся шум. Миссис посторонилась и вовремя. На улицу выбежала еще одна дама. С радостными восклицаниями она налетела на Амалию и расцеловала девушку. Говорили они по-польски.

Заключенная в объятия Амалия поглядывала на дверь. Спустя несколько секунд вышли двое. Первым был господин высокого роста, с суровым, словно высеченным из дерева, лицом и маленькими глазами, недобро сверкавшими из-под густых бровей. Второй был совсем молод, лицом похож на ту даму, что душила на радостях Амалию. Ростом он не вышел, даже до матери не дотянул. Правая рука его покоилась на перевязи.

Юноша спустился с крыльца. С высокомерным выражением лица он ждал, когда же маман выпустит из объятий Амалию. Панна Ласоцкая, увидев, что у юного господина повреждена рука, пришла в большое волнение. Однако Кириллу Карловичу казалось, что девушка больше изображает сочувствие, нежели сопереживает. Она чересчур бурно выговаривала пану Зиборскому за то, что тот не рассказал ей о случившемся.

Князь Карачев не знал польского языка. Однако был уверен, что правильно понял суть происходящего.

Кирилл Карлович стоял в стороне и корил себя за то, что не проехал мимо. «Нужно позднее проведать Амалию», – думал князь. Он хотел было уйти. Но панна Ласоцкая обратилась к нему:

– Позвольте, князь, я представлю вас!

Господин с деревянным лицом оказался князем Полеским. Восторженная дама была его супруга княгиня Алисия Полеская. Их сын Марек, невысокого роста, с крупной головой, с первого взгляда не понравился Кириллу Карловичу. А когда Амалия сказала, что это ее жених, князь возненавидел юного поляка.

Пока Кирилл Карлович боролся с гневом, Амалия щебетала по-польски. Княгиня одарила юношу радушной улыбкой. Губы Полеского Старшего и Младшего неопределенно подергивались.

– Амалия рассказала, что вы сопровождали ее от самой Польши, – сказал князь Полеский по-русски.

– Да, нам посчастливилось. Мы оказались попутчиками, – ответил юноша.

От высокомерного взгляда Полеского Младшего Кирилл Карлович едва не расхохотался. Малорослый субъект, тщившийся изобразить превосходство, выглядел смешно.

Княгиня Полеская шагнула вперед и, взяв за руки Кирилла Карловича, воскликнула:

– Счастье, что в мире остались настоящие рыцари!

Ее руки оказались горячими. Глаза пылали.

– Мы живем в стесненных обстоятельствах, но будем рады, если вы сочтете возможным нанести нам визит, – продолжила польская княгиня.

– Алисия! – окликнул ее супруг и заговорил по-польски.

Княгиня выпустила руки юноши и сказала:

– Мой муж говорит, что вы тоже устали с дороги и вас ждут. Будем рады встрече…