– А как у вас справляются с пробками?

– В Лиме? О, там поступили довольно интересно… – и Хосе рассказал Тадеушу о том, что же такого предприняли у него на родине для борьбы с одной из древнейших проблем человечества. Оказалось, что около ста лет назад Южной Америке решили протестировать возможности поездов на магнитной подушке. Первый маглев вышел на маршрут в Боготе, а уже несколько десятилетий спустя протяжённость магнитных рельсов в городах континента исчислялась почти в сотни тысяч километров. Низкая цена проезда вкупе с высоким качеством поездов сделали своё дело – люди стали массово пересаживаться на общественный транспорт, освобождая дороги.

– …одно время даже планировали сделать междугородние и трансконтинентальные маршруты, проложить трассу от Огненной Земли до Аляски, но дальше Панамы маглевы так и не пошли, – рассказывал Хосе. – В Северной Америке к таким нововведениям отнеслись с осторожностью, и в итоге всё так и осталось только у нас.

– Надо же, сколько лет живу, а про это слышу впервые, – произнёс Тадеуш, с удивлением глядя на юношу. – В Гданьске тоже одно время хотели проложить магнитный рельс, но проект не нашёл поддержки властей.

– Очень дорого и необычно, – сказал юноша, кивнув. – В какой-то степени власти Боготы шли на очень большой риск, но их успех вдохновил соседей, а дальше по накатанной… Но знаете, что самое удивительное? Единственное место за пределами Земли, где я встречал маглев, было знаете где? На Новой Луизиане, где я служил.

– А что в этом удивительного?

– Да вы бы эту планету видели! Сплошные болота и деревни, крупных городов очень мало, а более-менее современный так и вовсе один – Новый Новый Орлеан. Зато население – почти десять миллиардов и целая куча роботов.

– Вот как? А почему?

– Там раньше было очень много заводов, к которым их приписывали, но после Революции всех роботов освободили, а производства встали. Они сейчас в развалинах, разбросаны по всей планете, а бывшие работники, вернее их потомки, так и не смогли нормально устроиться, отсюда и конфликты.

Хосе рассказывал об этом с видимым недовольством, что не ускользнуло от взгляда Тадеуша.

– Видимо, тебе эта тема не очень приятна.

– Не то, чтобы очень, просто… ладно я понимаю роботы, но ведь из-за них и люди начали друг с другом ссориться. Кто-то потерял работу, кто-то, наоборот, поднялся. Расслоение, неравенство доходов – вот сколько проблем из-за всех этих… механизмов, – последнее слово Хосе бросил резко, словно выплюнул. – А нам из-за этого приходилось наводить порядок.

Тадеуш внимательно посмотрел на юношу. Тот, заметив это, отрицательно покачал головой.

– Вы не подумайте, я не механофоб, просто столько из-за всего этого проблем у миротворцев было… Собственно, это одна из причин, почему я не жалею, что ушёл со службы.

– Понимаю, – кивнул Тадеуш.

– Не думаю, что я такой один, – продолжил юноша. – Нас много, я уверен, и вместе мы могли бы донести своё мнение до правительства. К тому же, этот посыл можно передать через что-то массовое, например, книгу, музыку, или даже кино. Признаюсь вам честно, у меня уже несколько лет есть одна мечта. Вряд ли, конечно, я её осуществлю, но было бы здорово, если бы когда-нибудь у меня получилось.

– Что за мечта?

– Я хочу снять фильм. О работе миротворцев на такой вот планете, как Новая Луизиана. О конфликтах, с которыми они сталкиваются, о предрассудках и предубеждениях. Я хочу показать обратную сторону войны.

– Интересная задумка, – Тадеуш кивнул. Услышав это, Хосе приободрился ещё больше.

– Я даже название придумал: «На поясе Ориона без перемен».