– Симонян, ты что так расстроена из-за смерти генсека? Смотрите, она сейчас заплачет праведными комсомольскими слезами. – Королева собрала идеально выщипанные в нитку бровки домиком и смотрела на меня с притворной жалостью..

Майкл хихикнул и протянул мне бутылку. Я отвернулась и немного задрала голову наверх, как будто приготовилась выпить, но на самом деле, чтобы накатившие слёзы впитались обратно в глаза. Не дождёшься.

– Светик, кончай приставать к ней. – вступился Муха.

Леший почувствовал моё состояние, приобнял по-дружески. Я сделала пару глотков – господи, что за противное пойло – вернула бутылку Майклу и быстро зажевала булкой с сыром.

– Эй налей-ка милый, чтобы сняло блажь… – затянула Королева.

– Чтобы дух схватило и скрутило аж… – подхватил Игорёк на гитаре.

– Да налей вторую, чтоб валило с ног, нынче я пирую, отзвенел звонок. – включились остальные.

Папа любит слушать шансон. Новиков, Шуфутинский, братья Жемчужные и иже с ними – я с детства знала весь репертуар наизусть. От портвейна и детских воспоминаний появилась странная лёгкость в голове, печаль моя сменилась залихватским весельем, я громко горланила и смешно дирижировала нашим хором. Под конец хохотали все, кроме Королевы Марго.

– Скучно. Давайте в «бутылочку» что-ли поиграем. – выдала она, когда допели. Повисла тишина, Майкл вопросительно поднял брови. Меня будто сбили на взлёте. Мы никогда не играли в «бутылочку» в нашей компании, и вообще не делали ничего до такой степени пошлого. Мы жили в одном доме, знали друг-друга чуть не от горшка, были закадычными друзьями и нам в голову не приходило переступать эту черту, когда собирались все вместе. А игра в «бутылочку» была явно за чертой. Муха помрачнел, видимо представил, что Ниссо будет с кем-то целоваться. Леший наоборот оживился, облизнул губы, как кот у миски молока. Мне стало мерзко от одной мысли о том, как это будет выглядеть.

– А давайте, правда. – Игорь слил в рот из бутылки последние капли. Вот что делает с нормальными парнями алкоголь и влюбленность. И в кого? В наглую красивую стерву. Я удивлялась, как в такой совершенной форме может быть такое ничтожное содержание. Что Игорь в ней нашёл? Кажется, я ревновала. Да, я ревновала. Игорь мне нравился, и я собиралась предложить писать ему в армию, когда заберут. Это было бы таким уклончивым признанием, что я буду ждать его возвращения. Что же, пусть теперь она ему пишет, если, конечно, умеет писать, зло подумала я.

– Я не буду. Пойду домой. – вскочила и потянулась за гитарой.

– Наша гордая правильная нецелованная комсомолочка. Что, мамка заругает? Или компартия не одобрит? Обещаю, мы только в щёчку. – томно промурлыкала Королева.

Это меня окончательно взбесило. До сих пор я терпела её тупые разговоры о шмотках и красивой жизни, грязные сплетни об учителях и одноклассниках. Пусть треплется, Игорь быстрей поймёт, с кем связался, и пошлёт подальше. Но сейчас она вбивает между нами всеми клин за клином, открывая рот только, чтобы сказать какую-нибудь гадость.

– Ты зачем привёл эту дуру? – заорала я на Игоря.

– Сама дура! – Королева вцепилась в воротник моей рубашки. Я рванулась, верхние пуговицы с мясом отлетели на землю. На шее остались две жгучие царапины от ногтей.

Собрав в кулак рубашку на груди, я убежала. Леший догнал меня с гитарой и пошел рядом:

– Агатка, не бери в голову, она реально дура.

– Да мне плевать на вашу Королеву, идите кланяйтесь ей в ножки, играйте в свою бутылочку, вам же всем охота с ней целоваться. Да ты бы видел себя со стороны, когда она предложила.

– Агатка, ну всё. Я же тут, с тобой.