Ранним морозным утром Ефросинья разбудила сына.

– Просыпайся сынок! В чулане совсем не осталось поленьев, только шелуха. Надобно ехать в лес за дровами. Езжай с Игнатом, он тоже собирается в лес. Полно лежать, сын, отправляйся в дорогу. Не забудь на столе лукошко с провизией. Не надобно чтоб ваши животы урчали от голода.

– Хорошо матушка, уже бегу.

Огонь в печи стал необычно потрескивать, словно о чём-то предупреждая. За хлопотами и заботами никто не заметил предостерегающего знака. Митяй выпил парного молока, оделся, и выскочил во двор.

А ведь предки свои знания передавали из поколения в поколение. Примета такая была: если огонь необычно потрескивает во время сборов в дальний путь, поездку откладывали, считая, что дух огня предостерегает людей от беды.  Если утром огонь пощелкивает в очаге – всё будет хорошо, если вечером – будет худо. Было и такое, что огонь своим свистом предупреждает о появлении злых духов и грядущем несчастье. А если трещит огонь в костре, значит, жди пургу.

– Игнат, да не гони ты так! Тише едешь – дальше будешь!

Сосед рванул так резко, что Митяй и Венедим чуть не вывалились из повозки.

– Держитесь крепче, негоже нам задерживаться, дотемна поспеть надо. Вон, глянь, как небо почернело. Пурга уже не за горами, – предчувствуя недоброе, торопился Игнат. Он переживал за сына больше, чем за себя. Венедим глубоко нахлобучил шапку ушанку на голову. Щуплый паренёк всю дорогу кутался в свой худой тулуп, пытаясь хоть как-то согреться. Венедим старался во всём подражать отцу. Игнат любил и гордился сыном, но старался вести себя сдержанно и не очень-то показывать свои чувства.

Повозка свернула с дороги и поехала по лесной дорожке.

– Береги нос в большой мороз! – засмеялся Митяй, растирая своими рукавицами побелевшие щёки юноши. Пощипывал лёгкий морозец. Через несколько минут телега остановилась на опушке густого леса.

– Тппррр!!! Стой, родимая! Приехали, – Игнат спрыгнул с повозки и кое-как привязал свою озябшую лошадь к дереву. Небо потемнело ещё сильней. Погода не сулила ничего хорошего.

– Ребятки, поторапливаемся! – Игнат взял топор, положил его в мешок и стал пробираться в густую чащу леса. Обледеневшие после метели кусты скрипели и ломались. Куда ни глянь, кругом снежная пороша. Деревья-великаны стоят в белых снежных шубах. Временами с них падают на землю огромные шапки снега. Белоснежные сосульки свисают с ветвей деревьев, словно хрустальные свечи. Ёлки повесили громадные пушистые лапы. Венедим схватился за одну из них, тут же получил ворох снега прямо в лицо. Митяй рассмеялся. Лесная тропа петляла, уводя путников всё дальше и дальше в глушь. Пока Игнат осматривал старое дерево, Венедим собирал ветки. Окоченевшие ноги всё глубже увязали в больших сугробах. В лесу стоял трескучий мороз.

Собирая хворост, они не заметили, как сошли с тропы. Сонный, запорошенный снегом, лес обступал их со всех сторон. Через некоторое время они остановились и огляделись кругом: со всех сторон их окружали непролазные дебри. Оказавшись в незнакомом месте Венедима охватил страх.

– Заплутали! Померзнем все лешему на потеху, – Игнат нервно бросил стопку хвороста в сугроб.

– Тятенька, мы заблудились? – Венедим был испуган.

– Не реви. Ты же мужик! Сейчас отыщем тропу, – Митяй старался приободрить их.

– Нутром чую, духи гневаются! – надломившемся голосом бросил Игнат.

– Ты, зачем страху нагоняешь? – нахмурился Матвей.

– Говорю, как есть: ходят слухи нынче по округе, что лютуют древние духи земли. Потешаются над людьми: пугают, превращают в пни, да коряги, могут в ледышку превратить, до смерти извести. Видимо им что-то не по душе…