– …Хотя лучше бы я тебя не видела и не знала. Ведь ты хуже остальных. Хуже Зэмки с её отцом. Хуже тех, что приезжали по их душу. Хуже мистера Мунгу, который их сюда послал. Но уж так получилось. Чему быть, того не миновать. Тебе иначе нельзя. Остановишься – погибнешь. Будешь двигаться вперёд – далеко пойдёшь.

«Хуже остальных» он не был. Это Кифару знал наверняка. А вот про то, что надо двигаться вперёд – это она точно подметила. Подразумевалось ли, что сейчас – как и всегда – не время останавливаться в ожидании накарканного Джоном Смитом? Африка ведь живёт по другим правилам, чем остальной мир, а Кисива – по другим правилам, чем Африка.

Стадион встретил его в тот день обычным гамом и возбуждением. И это несмотря на то, что с момента начала проведения здесь полузакрытых соревнований под эгидой КСС всю немалую территорию пришлось обнести заградительной решёткой, а на трёх пропускных пунктах расставить суровую охрану, бдительно проверявшую паспорта.

Паспорта на Кисиве тоже были новинкой, однако люди к ним быстро привыкли и даже полюбили, когда поняли их выгоду. Мистер Стэнли и здесь оказался прав.

Кифару ни местный, ни британский паспорт с собой не носил. При виде сына своего начальника гвардейцы вытягивались по струнке и молча провожали его взглядами, надеясь, что он слишком занят, чтобы устраивать им личный досмотр. Кифару, зная это, старался их не разочаровывать.

Приехавшим на Кисиву иностранцам, кроме паспортов, надлежало показывать ещё и приобретённый за немалые деньги билет. Он являлся поводом их пребывания на острове, иначе говоря, разрешением, заменявшим визу. Билеты были красивыми, пластиковыми. Их печатали на том же оборудовании, на котором в своё время печатались островные паспорта, Фураха, младший брат Кифару, и его красавица-жена Узури. Печатали они теперь, конечно, не сами, а силами уполномоченных работников, однако Фураха и Узури отвечали за главное – результат.

А ещё билеты были удобны тем, что печатались в ограниченном количестве и всегда теперь вручались в обмен на личные данные иностранцев, так что помогали держать всех посетителей острова в строгих рамках. За сбор этой информации также отвечал Фураха.

Соревнования по женскому волейболу в жанре «спорт гол», то есть нагишом, проходили за закрытыми дверями, иначе говоря, на центральном стадионе. Вокруг него тем временем кипела своя жизнь: футболисты – под присмотром Реми Жирара – и футболистки – под присмотром японки Момо – тренировались на открытых площадках, в недавно возведённых секторах играли баскетболисты и теннисисты, тут же лупили по грушам любители бокса, которыми руководил некогда личный тренер Кифару, а теперь полноценный гражданин острова Лесли, тоже негр и обладатель нескольких довольно серьёзных мировых титулов. Любители бегать бегали по беговым дорожкам, любители плавания соревновались в двух пятидесятиметровых бассейнах, накрытых общей крышей на случай дождя, любители побороться кувыркались на специально расстилаемых по такому случаю матах.

А мимо них ходили мелкие толпы любопытных иностранцев, прицеливаясь ко всему, что двигалось, телефонами, да покупатели с пёстрыми сумками из пристроившегося ко всему этому многообразию торгового центра.

Если кому-то сочетание «мелкие толпы» покажется странным, это связано с тем, что по меркам больших городов то, что на Кисиве представлялось «толпой», было на самом деле заурядным и почти незаметным скоплением праздного народа. Но Кифару прожил тут большую часть жизни и у него, всякий раз, когда он оказывался возле стадиона, широко открывались глаза и радостно стучало сердце. Хотя кто-кто, как ни он был виновником столь разительного преобразования некогда полусонного острова.