– Я, дружище, уже свою чашу выпил. Стольких парней домой… отвёз. И за каждого душа болит. Ни водка, ни спирт, ни хрена не помогли. Коньяк тем более.

Командир начал уходить, но тут же столкнулся с Семёном. Тот уже не выглядел таким печальным. Глаза расширились, улыбка не сходила с лица, двигаться стал быстрее. Как будто второе дыхание появилось.

– Полегчало? – спросил у него командир, и Сёма показал ему большой палец.

Я же присмотрелся к бутылке «Ессентуков», которую бортовой техник не выпускал из рук, словно младенец пузырёк с молоком. Не так уж и много выпил Сёма, чтобы вот так преобразиться. В бутылке больше чем половина минералки осталась, а ведь капитан дал ему «Ессентуки» уже давно.

– Дружище, а ну, дай и мне «Ессентуки», – попросил я, и капитан, счастливый как никто, протянул мне «чебурашку».

Кеша отвлёкся от беседы с майором и повернулся ко мне.

– Саныч, чего задумался?

– Да бутылка как бутылка. Этикетка, пробка фирменная, не вскрытая, – раздумывал я и открыл крышку.

В общем, я догадывался, что «Ессентуки» непростые. Вместо лечебной минералки внутри оказался не менее «лечебный», но негазированный спирт. Теперь понятно, чего капитан так носится с этим ящиком.

В целом, первая часть маршрута удалась на славу.

После промежуточной посадки, дозаправки и очередного похода в магазин за закуской, никто не хотел, чтобы полёт заканчивался. Уже даже начали договариваться о встрече в условном месте через год, обмениваться адресами и телефонами. А капитан «Ессентуков» и вовсе вышел с предложением к командиру корабля Михайловичу, чтобы слегка изменить маршрут и полететь в пункт назначения через Новосибирск.

Когда мы прилетели в Мигалово, время было уже за полночь. На аэродроме темнота и добираться в Торск весьма проблематично. Только мы сошли на бетон, как тут же все начали друг с другом прощаться, обниматься и желать всего, чего обычно желают при расставании. И зря.

Командир корабля помог всех устроить на ночь в казарму. Мы с Кешей со всеми попрощались и решили поблагодарить ещё раз экипаж за доставку.

– Командир, спасибо! Надеюсь, ещё увидимся, – поблагодарил я Михайловича.

– Да будет вам. Мне самому было приятно. Вон, мои пацаны не голодные, Семён даже весёлый… зараза! Чересчур весёлый. А ну отдай сюда «Ессентуки»! – крикнул на него Роман Михайлович.

– Командир, это минеральная вода…

– Да я и вижу! Третью бутылку глыкаешь, а всё под градусом. Сюда иди…

Дальнейшее развитие событий мы решили недосматривать. Зато заметил одиноко стоящего старлея-сапёра. Я и забыл, что у него и денег-то нет.

– А тебе куда вообще ехать? – уточнил у него Кеша, когда мы подошли к нему.

– Мне в Калининград. Сейчас посплю в казарме, а утром как-нибудь буду пробираться дальше. Вам спасибо за застолье. Если будете в Калининграде, звоните. Встречу, помогу чем надо.

Только ему ещё добраться надо туда. Я порылся в карманах и нашёл три червонца. Взглянул на Кешу, и он достал ещё один.

– Держи. На билет точно хватит. Ещё и жене цветы купишь, – передал я ему деньги.

– Не возьму. И даже не предлагайте…

– А мы и не предлагаем. Требуем, – настойчиво произнёс я.

Старлей кивнул. Подумав с минуту, он согласился и взял деньги.

Транспорт в Торск нашли только к 4 часа утра. Колонна машин направлялась на полигон, и нас взяли с собой.

Старший колонны предложил нам места в УАЗе, но мы с Кешей решили завалиться в кузов УРАЛа с постельным бельём.

– Подремал бы, а то нам не меньше часа ехать, – предложил я Кеше, когда колонна машин начала движение.

Иннокентий продолжал что-то ворчать себе под нос. Через минуту я понял, что он вздыхал над потраченной суммой денег.