Оказалось, что он потерял все деньги, чеки и покупки из дуканов. Хотя, в армии слова «потерял» нет. На руках у него только удостоверение. Это хорошо, что парня не бросили в беде.

И было ещё двое возвращающихся лётчиков. С ними всё просто – они летят до Калинина, а потом в Москву. Дальше у них рейс куда-то очень далеко.

Через несколько минут появился и командир корабля. Среднего роста, крепкий и с весьма постаревшим лицом. Ещё и волосы седые, как зола. После погрузки, он попросил всех выйти и прослушать инструктаж.

Из всех, только уставший капитан не занёс ещё все вещи. Но самое важное – ящик с «Ессентуками» – уже был на борту.

Выглядел командир корабля сурово, а фуражка была сдвинута на глаза. Как он видел перед собой, мне непонятно.

– Товарищи офицеры, прапорщики, старшины и… Сёма, я тебе где сказал быть?! – выругался он на одного из парней, который с трудом стоял в конце шеренги.

– Исчезаю, – сказал Сёма и, пошатываясь, ушёл в самолёт.

Командир выдохнул и продолжил.

– Итак, товарищи. Пьянству бой. Политика партии обязывает нас вести трезвый, спортивный и активный образ жизни… аккуратнее с закуской, нам почти 3000 километров лететь, – указал он штурману Володе и Кеше, которые несли два подноса шашлыка.

Запах жареного мяса привёл меня в восторг.

– Продолжим. На борту не курить, не напиваться, вести себя культурно. А главное – пальцы или в носу, или в любой другой дырке… Витя, ведро под окурки приготовь, – дал командир указание шатающемуся члену экипажа.

В конце инструктажа, командир корабля внимательно всех осмотрел и решил завершить свою пламенную речь подведением промежуточного итога.

– Самое главное помнить о последствиях. Напился, ругался, сломал деревцо. Стыдно смотреть людям в лицо! И такое было у нас. Так что мы – за трезвость! Теперь прошу всех к столу. По маленькой и полетели.

Пока забирались в самолёт, уставший капитан несколько раз предложил отведать «Ессентуки».

Чего он носится с этой минеральной водой, я понятия не имел.

Только мы зашли на борт, как все тут же обомлели от гостеприимства экипажа. Я раньше не видел подобного убранства гермокабины.

На этом борту были оборудованы два дивана, между которыми стол. И вот на нём целая «поляна». Одна из бутылок «Арарата», подаренных мной экипажу, шашлык, корейская морковка в пакете и немного нарезанной колбасы.

– Для расширения сосудов. Чисто в медицинских целях, – произнёс командир и предложил всем отведать по металлической стопке «коричневого» закусить куском мяса.

Сам же он не пил. Всё-таки, «за рулём».

Ну а где одна, там и вторая. В итоге каждый из пассажиров уже друг друга знает и нашёл точки соприкосновения. Пока командир корабля рассказывал очередной смешной случай из его долгой лётной карьеры, всё более расстроенным становился капитан, чью минералку никто не пил.

– Хорошо пошла! Может, «Ессентуков» ещё? – спросил он.

– Нет. Лечиться утром. Время взлетать. Так, Володька, пошли! Не время, Володя! Ты… я кому сказал, не время! Давай взлетим сначала, – не дал командир выпить штурману и отправил его на рабочее место в кабину в передней части фюзеляжа.

Экипаж начал запускаться. Поочерёдно раскручивались винты самолёта-труженика. Пока двигатели Ан-12 выходили на нужные обороты, собравшиеся в гермокабине, готовились к перелёту морально. При этом все жадно посматривали на сервировку стола и не пропускали очередной «подход» к стопкам.

Через иллюминатор грело яркое солнце Ташкента. Жаркая погода, красивое небо, запах вкусностей и… не запускающийся третий двигатель.

Первым делом я высмотрел пожарный ЗиЛ, который подъехал к самолёту. Пожарные начали поливать двигатель с брандспойта. Льют воду, но результат появился только через минут 10.