И сейчас, глядя в эту чашку, я поняла: я снова в том детстве. Только вместо бабушки – Влад. Только вместо каши – чай. А смысл один: будь удобной. Иначе – замолчи.
И пока чай остывал, внутри меня что-то просыпалось. Что-то забытое. Что-то очень важное. Моя настоящая – та, которую он все это время пытался заглушить.
Глава 8. Первый шаг наружу
Вечером я осталась одна. Он ушел «по делам». Обычно он предупреждает, что будет на связи, присылает фото, где находится. Сегодня – тишина. Это было странно.
Я бродила по квартире, как будто стены дышали вместе со мной. Все было на своих местах. Чисто. Безопасно. Как он любит.
Но внутри было неспокойно. И не от страха – от желания. Я хотела кому-то сказать. Не вслух. Просто… написать. Букву. Слово. Намек. Хоть что-то. Чтобы зафиксировать, что я еще думаю. Что во мне что-то шевелится. Что я – не он.
Я вспомнила аптекаршу. Ее взгляд. Тепло. Чай. Молчание, которое не пугает. И медленно, как будто я крадусь через минное поле, я нашла ее визитку. Там был номер. Написано от руки. Мелко. «Если что – просто напиши. Без объяснений».
Я открыла мессенджер. Смотрела на экран, как будто он может укусить. Пальцы дрожали. Я стерла, переписала. В конце концов отправила только:
«Добрый вечер. Это я. Просто… можно я когда-нибудь к вам зайду?»
Секунды текли, как капли в пустом доме. Сердце колотилось. И вдруг – ответ:
«Конечно. Всегда. Я просто буду. Без вопросов.»
Я выключила телефон и села обратно на кровать. Сжалась. Как будто согрешила. Как будто обманула. Как будто изменила.
Но внутри – впервые – было что-то похожее на тепло. На что-то свое.
Он пришел позже. Пах табаком и дорогим одеколоном. Поцеловал меня в щеку, посмотрел внимательно:
– Все хорошо?
Я улыбнулась. Слишком быстро. Отвела взгляд, чтобы не смог прочитать ничего по глазам. И вдруг поняла – я начинаю учиться скрывать свои чувства, защищать свое внутреннее Я.
И это значит, что я начинаю учиться быть собой.
***
Аптека была почти пуста. Я зашла, как будто в чужой дом, с опаской и легким предательским трепетом внутри. Она стояла за прилавком, перебирала коробки.
Когда подняла глаза – просто улыбнулась.
– Проходи. У меня как раз кипяток есть. Молча, если хочешь. Или вслух.
Я села за маленький столик в углу. Рядом – чашки, чайник, старый плед на спинке стула. Так пахло домом, которого у меня не было.
– Я не знаю, зачем пришла, – сказала я, опуская глаза.
– Это лучший повод, – пожала она плечами. – Когда не знаешь – это значит, что хочешь понять.
Минуты текли. Я что-то рассказывала – отрывками, сбивчиво. О Владе. О том, как он может быть добрым. Как заботится. Как угадывает мои мысли. Как говорит, что знает меня лучше, чем я сама.
Она слушала. Не перебивала. Только наливала чай и изредка кивала. Потом вдруг тихо спросила:
– Ты не видишь, что паттерн тот же?
– Какой паттерн?
– Как с отцом. Он тоже заставлял тебя заслуживать взгляд. Одобрение. Любовь. Только другими методами. Влад – тактичнее. Умнее. Но суть та же. Ты опять у двери. С надеждой, что он обернется.
Я помолчала.
– Но Влад меня не бьет. Он ни разу не тронул меня пальцем. Отец бил. Иногда. Громко. А Влад… он любит. Просто не умеет это выразить.
Она наклонилась ближе:
– А тебе не кажется иногда, что он фальшивит?
Я сжала пальцы в замок. Посмотрела в чашку.
– Иногда. Мне кажется… как будто он испытывает вину передо мной. И я чувствую себя виноватой, что он так страдает. Словно это я довела его. Я – причина его боли.
Я замолчала, а потом тихо добавила:
– Иногда мне кажется, что я недостойна его. Что он мог бы быть счастлив с другой. Уверенной. Тихой. Более… правильной.