Так в возрасте сорока трех лет и сошел со сцены мистер Уэйд, прежний модельер оружия Западного блока, оставив свой важный пост вакантным. Впрочем, уже выстроилась очередь мечтающих поскорее занять его место.

Возможно, и этот фактор тоже отчасти ускорил ранний уход мистера Уэйда. Работа медиума, модельера оружия требует огромного напряжения сил – правда, науке пока неизвестно, где лежат пределы, которые способен выдержать человеческий организм.

«Ничто так не выбивает из колеи, – размышлял Ларс, – как сознание того, что, с одной стороны, ты необходим, а с другой, что тебя в любой момент могут заменить».

Такая парадоксальная ситуация мало кого радовала, за исключением, разумеется, членов Совета нацбеза, руководящего органа Западного блока, – это они придумали такой порядок, что под рукой всегда есть подходящая замена.

«У них там наверняка уже кто-то ждет своей очереди, – думал он. – Но похоже, пока я их вполне устраиваю. До сих пор они относились ко мне нормально, как, впрочем, и я к ним: значит, все в порядке, система работает».

Члены Совета нацбеза, в руках которых жизнь и судьба миллиардов пурсапов, рисковать не любят. И ни один из них не осмелится пойти поперек сложившейся системы.

Нет, пурсапы, конечно, не подвергнут сомнению их право нести тяжелое бремя ответственности, требуя снятия с важных постов, это маловероятно. Всякая инициатива смещения спускается сверху, она идет от генерала Джорджа Макфарлейна Нитца, занимающего в Совете нацбеза должность Верховного главнокомандующего. Нитц обладает такой властью, что стоит ему только пошевелить пальцем, и с должности, какой бы высокой она ни была, мгновенно слетит кто угодно. И если б возникла необходимость (или даже возможность) сместить самого себя – можно представить, какое удовлетворение испытал бы он, избавившись от установки, позволяющей ему чуять все, что творится не только в сознании, но и в подкорке его подчиненных, включая охраняющих Фестунг Вашингтон[2] роботов-часовых!

И честное слово, учитывая атмосферу подозрительности, окружающую генерала Нитца, и скрытый смысл его должности верховного бандита и убийцы…

– Нуте-с, померяем ваше давление, мистер Ларс, – подступил к нему сухопарый, вечно угрюмый, чем-то напоминающий священника доктор Тодт, за которым, словно на буксире, катился аппарат, – будьте так добры…

Вдруг за спинами доктора Тодта и сестры Эльвиры Фант возник худой и лысый молодой человек с бледным, отливающим желтизной, но чрезвычайно умным лицом, в темно-зеленом костюме и с папкой под мышкой. Ларс Паудердрай немедленно поманил его к себе. Давление подождет. Это парень из Кей-Эй-Си-Эйч, и он пришел не с пустыми руками.

– Нельзя ли пройти в ваш кабинет, мистер Ларс? – вежливо спросил человек из Кей-Эй-Си-Эйч.

Ларс еще раз кивнул, и они направились к дверям кабинета.

– Принесли фотографии? – спросил Ларс, открывая дверь.

– Да, сэр, – ответил тот, оглянулся и плотно затворил за собой дверь. – Фотографии ее эскизов за прошлую среду.

Он раскрыл папку и быстро пролистал ксерокопии документов.

– Код АА – триста тридцать пять.

Отыскав на столе Ларса свободное местечко, он разложил несколько стереофотографий.

– Есть также нечеткий снимок макета из сборочной лаборатории Ростокской академии… – он заглянул в свои записи, – значит, так, код АА – триста тридцать пять.

Он отступил от стола, чтобы Ларс мог как следует рассмотреть фотоснимки.

Но Ларс не уделил им внимания, вместо этого он уселся в кресло и закурил. Мозги его соображали сегодня туго, даже сигара не помогала. Да чего приятного в разглядывании работ коллеги из Восточного блока, тем более если известно, что снимки добыты преступным путем. Нет уж, пусть их анализируют там, наверху, в Совете! Он уже не раз заводил разговор об этом с генералом Нитцем, однажды даже поднял вопрос на заседании Совета в полном составе, но все присутствующие, разинув рты, глазели на пышные одеяния генерала: великолепную накидку, головной убор в виде митры, сапожки, перчатки… и белье на нем небось из тонкого, как паутина, шелка, все в вышитых цветными нитками грозных лозунгах и призывах.