– Эй, – донёсся сзади возмущённый девичий голос, – вообще-то звали меня! Ты перепутал, тебе в ресторан в соседнем городе.

– А тебе в Институт благородных девиц, – буркнул он в ответ.

– Что, мама не учила тебя не грубить девочкам? – обгоняя его на повороте, ехидно поинтересовалась Ева.

– Я не…

– Вы двое! – раздражённо окликнул с другого конца зала Илья, – Хорош препираться! Сядьте куда-нибудь уже! Архипов, на раздачу.

– Слава богу, хоть кто-то здесь не заложник гендерных стереотипов, – обрадовалась Ева. Села на лавку рядом с Витей и, подняв взгляд, обаятельно улыбнулась:

– Тебе половничек подать?

– Приступить к приёму пищи! – раздалась команда Ильи.

Александр снял крышку с большой кастрюли – в лицо ударило горячим паром и ещё более концентрированным запахом кислой капусты. Взял услужливо поданный Евой черпак и верхнюю тарелку из стопки. Стараясь не морщиться, наложил с полтора половника густого варева, передал кому-то за столом. Десятую порцию, для себя, сделал сильно меньше, небезосновательно сомневаясь во вкусовых качествах этого блюда. Разлил всем чай в алюминевые кружки, и, наконец, сел сам.

Помешал ложкой содержимое тарелки – капуста, очень много варёной капусты, чуть-чуть картошки. И всё. Стараясь не думать о маминой стряпне, Александр тоскливо огляделся. Прямо перед его глазами красовалась выцарапанная на столешнице надпись: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда». Надпись ошибалась. Сейчас кушать не хотелось совершенно.

Ева сидела с таким выражением лица, что Александр не удержался:

– Ваше величество, вам что-то не нравится?

Та только сердито глянула из-под светлой чёлки.

– Что это?! – воскликнул кто-то за соседним столом, привлекая всеобщее внимание.

– Где? – неторопливо прогуливающийся по залу Невзоров подошёл ближе.

Веснушчатый рыжий парень, кажется, Серёга Зинченко, поднял ложку, и привставший с места Александр увидел плавающий в ней кусок даже наполовину недочищенной картошки.

Илья спокойно пожал плечом:

– Бывает. Третий курс, видимо, дежурил. Раздолбаи те ещё. – А как это есть?! – озвучил кто-то интересовавший всех вопрос.

– В идеале вдохновлённо и с аппетитом. Это вам не санаторий, ребят, через пару дней оголодаете,

и этому радоваться будете, – в глазах будущих курсантов явственно читался скептицизм, и Илья махнул рукой в конец зала. – Помойное ведро там.

Ситуацию немного спасли булочки – свежие, ещё теплые, прямо из духовки. Их разрезали пополам, клали внутрь масло и ели вприкуску со сладким чаем. Оживлённый шум разговоров давно стих, и в гулкой тишине раздавались только стуки кружек о столешницы.

– Чего покисли, народ? – наконец не выдержал Илья.

«Народ» удручённо молчал.

– Не всё так плохо, лётчиков кормят хорошо, особенно на полётах. Нам даже шоколад каждую неделю выдают. Только лётчиками надо ещё стать. И первый год вас будут постоянно проверять на прочность. Вы будете выполнять тысячи команд, видеть горячую воду раз в неделю в бане, разгружать фуры с картошкой, стоять в нарядах, спать по 4 часа в сутки, выматываться на строевой и после этого всего идти на пары. За неуспеваемость отчисляют сразу. Но большая часть уйдёт сама. Решит, что оно того не стоит. Кто-то уже через месяц. И останутся лучшие. Те, кто заслужит право носить офицерские погоны и летать.

Илья говорил спокойно, без привычной язвительности, и не оставалось сомнений – он не пытался запугивать, а рассказывал всё, как есть. Александр проникся. Но он знал, куда шёл, и не столкнулся, как многие другие, с разрушенными иллюзиями. И в этом плане ему было проще.

– Закончить приём пищи, выходи строиться. Те, кто не успел получить форму и знаки отличия, вам нужно успеть сегодня.