– О! – сделал он открытие, – с таежными травами!

– Мы в тундру идем, а не в тайгу, – объяснил Павел. – Тайга – это лес. Тундра – северная степь. Кстати, тундра по-ненецки будет “вы”.

– А “ты” по-ненецки – это что? – спросил Мем.

– Ты – олень!

– В смысле?

– По-ненецки “ты” – это олень, – ответил Павел.

– Ааа! Ну тогда мне больше не тыкать! Общаемся исключительно на “вы”.

– А вот как будет “ты” по-ненецки как обращение, тебе лучше даже не знать.

Узкая речушка разрезала необъятную тундру. Каменистые, поросшие редкой травой берега то возвышались на человеческий рост, закрывая обзор, то снисходительно позволяли не видеть границ расходящихся в бесконечность пространств. Воздух был свежайшим. От него постоянно хотелось спать, а настроение даже у таких напряженных людей поднималось само собой. Если бы какой-нибудь ушлый турагент, который может продать даже ненцу путевку на Север, выдумал “дыхательный тур”, где главной фишкой отдыха была бы возможность наслаждаться чистым воздухом, это место стало бы самым посещаемым у подобных туристов.

Вблизи северные земли не казались такими уж безжизненными, как принято считать. Да, они не отличались разнообразной растительностью, но каждый сантиметр здесь таил в себе что-то необъяснимое, могучее. Земля как будто экономила силы, чтобы не сгореть сиюминутно и просуществовать неизменно еще несколько десятков тысячелетий. А река была тем самым средоточием жизни, питала эти древние просторы собой.

У реки было каменистое дно. В некоторых местах острые валуны почти доставали снизу до поверхности воды. Лодку надо было править аккуратно, постоянно следить, чтобы не остаться без плавсредства. Это утомляло, особенно с непривычки.

Они заночевали на берегу в палатке и рано утром снова отправились в путь. Разговаривать о деле они старались как можно меньше. Только отвлеченный треп на разные темы. Иначе можно спугнуть удачу. Языческие традиции присущи не только игнорирующим развитие науки дремучим неучам и благодарным хранителям своей культурной идентичности, но и тем, кто постоянно делает высокие ставки, ходит по лезвию бритвы, играет «на тоненького» и знает истинную цену больших рисков.

Один из таких как раз показался на горизонте. Павел посмотрел на Данди.

– Ты тоже это видишь?

– По ходу, да!

Алексей тут же обернулся туда, куда смотрели его товарищи.

– Что за…

Вдалеке посреди речки стояла на якоре лодка, в ней сидел рыбак.

– А когда программу смотрели, никого не было… – констатировал очевидное Мем.

– Мне Андреич тоже говорил, что здесь хрен кого встретишь. Непопулярное место, – подтвердил Павел. – Нам повезло.

– Что делать будем? – спросил Мем.

– Предлагаю к берегу пристать, – ответил Павел. – И подождать, пока он снимется. По любому же он вниз по течению пойдет.

– Логично, – согласился Данди. – Вверх по горным речкам не ходят.

– Откуда ты-то знаешь, куда ходят по горным речкам? – поддел его Алексей.

– У тебя есть другие предложения? Адекватные? – уточнил Данди с акцентом на последнем слове.

– Да ладно, это я так. Разрядить обстановку. К берегу – так к берегу, – решил закончить Мем. Адекватных предложений в активе у него не было, зато было полно других.

Данди, сидевший в этот момент на веслах, развернул лодку и направил ее к берегу. Подойдя почти вплотную, товарищи как могли аккуратно вышли, привязали лодку, достали из рюкзаков еду и стали молча смотреть на пейзаж, изредка бросая взгляды в сторону рыбака. Так продолжалось минут двадцать. Но тут вдруг рыбак решил, что ему пора с кем-нибудь поделиться информацией о своем улове или обсудить чужой, встал в лодке и помахал путникам двумя руками. Алексей в ответ картинно кивнул – это с такого расстояния было невозможно заметить.