После фейерверковых торжеств на Неве вернуись мы на штатную стоянку. Хоть какая-то возможность схода на берег образовалась.

Как-то ко мне зашли в гости друзья. Витя да его приятели, музыканты, пара, Андрей и его вторая половина. Зашли посмотреть корабль, да может знакомство завести с вахтенным, Мишей, который весьма серьёзно занимался в то время музыкой. К нему ещё его какие-то друзья пришли, он с ними ушёл, а мы остались кампанией в гостевом салоне, пообщаться да пива попить.

Соседи мои, парусный мастер и один из боцманов, молчаливым видом своим выражали неудовольствие, хотя мы перенесли наше заседание из каюты (напротив каюты парусного и боцмана), в общественное, так сказать, помещение, да и с согласия вахтенного, кстати говоря. В общем, соседей моих не видно и не слышно было. Спали они. Спал тихонько и вахтенный боцман, Конрад Карлович.

Мы сидим в салоне, болтаем о том, о сём. Попиваем пиво. В какой-то момент в дверь заглядывает вахтенный матрос, Руслан, новый персонаж в экипаже, из курсантов, проходивших за год до того практику на паруснике, спрашивает, здесь ли вахтенный, и ретируется. Через какое-то время заглядывает вахтенный курсант с тем же вопросом. По его лицу видно, что он чем-то весьма озабочен. Я предупреждаю своих гостей, что сейчас схожу проверить обстановку. В коридоре встречаю того же курсанта и спрашиваю его, в чём дело. Ответ отрывистый: «Шлюпка взорвалась». Из его комментария не понятно, что к чему, он добавил ещё про шлюпку на реке и побежал искать вахтенного.

Так, это интересно! Выбегаю на палубу. На реке, выше по течению виден полыхающий катер, на котором мечутся люди, как черти в пляске перед адским огнём. Катер потихоньку течением сносит вниз. На нас. У нас уже какое-то движение заметно на палубе. Бегу к борту – там вахтенные спускают шлюпку на воду. Матрос, Серёга, кстати, тоже просто ночевавший на корабле, не вахтенный, готовится в шлюпку спуститься. Говорю ему, что я с ним еду. Вот мы в шлюпке. Кричу ему подождать, сейчас заведу мотор. Серёга мне кричит, что быстрее надо. Так всегда кажется при экстремальных обстоятельствах. При прыжке с парашютом или спасении утопающей – кажется, что всё происходит медленно, неспешно. Вот мотор завёлся. Я кричу ему, что можно отцепляться. Правлю в сторону катера. Он спускается по течению вниз, к нашему кораблю. От катера сильно тянет жаром. Огонь на нём нешуточный. Людей уже не видно. В воду они что ли попрыгали?

Серёга кричит что-то типа того, то надо попробовать толкнуть катер. Момент был не для колебаний, а для решений. Шестым чувством моментально понимаю – никаких толканий. Наша шлюпка резиновая, отпорника, огнетушителя у нас нет, кошки тоже. Нет и спаскругов, спасжилетов. Такое геройство гарантированно закончится плачевным «геройским» неуспехом. К тому же в любой экстремальной ситуации надо в первую очередь думать о спасении людей. Где они, метавшиеся на катере? В воде? Тоже плывут вниз по течению? Без сознания? Я отворачиваю в сторону и делаю круг там, куда кого-то предположительно могло снести. Серёга дёргается: «Куда?!» – услышав мои крики: «Эй, на воде! Есть кто-нибудь?!» – понимает смысл моего манёвра. Всё это длится секунды. Катер, естественно, за это время сносит ещё ниже по течению, он втыкается аккурат между причалом и скулой нашего парусника. Благо он железный.

Мы возвращаемся к месту аварии, причаливаем к бонам. Я кричу Сереге, что надо на корабле найти кошку, верёвку, они в правой боцманской, тогда мы можем попробовать отбуксировать горящий катер. Он кивает и несётся в сторону корабля.