— Хочешь, разберусь с сантехником? Воспитательницу поставь на место, вежливо и прямо, ты ведь умеешь. Родителей, уверен, ты любишь и жалеешь, но им необязательно всё-всё знать про нас, их детей. Мы тоже не всё знаем про них — и это правильно.

Настя отодвинула пустые тарелки, промокнула губы салфеткой. Указала на его блюдо.

— Ешь. — Улыбнулась. — Чёрт побери, как же приятно, что ты предложил разобраться с сантехником.

— Это всё, что ты услышала из моей тирады, Настя-сегодня-ёжик? — Павел подмигнул ей, отправляя в рот золотистый сырник.

— Я всё услышала. За сантехника — отдельное спасибо! Ненавижу все эти «ну шта, хозяйка (считывай «ну что, барынька-белоручка»), чё за неполадки? (считывай «без простого люда никак»), времечко нашлось-таки? (считывай «коза несговорчивая»), — она приложила руку к груди и изобразила поклон. — Про остальных согласна с тобой по обоим пунктам. Ты вчера спросил про отца Полины, и я тебе выложила всё как есть. Хотя можно было озаботиться своей репутацией в твоих глазах и не выставлять себя в столь неприглядном свете.

— Ты бы выставила, если бы слукавила. Что-то мне подсказывает, что у тебя были свои причины отключить тогда голову, и это единичный случай в твоей личной жизни.

Настя с непонятным выражением посмотрела ему в глаза.

— Ты ещё и великодушен.

— Если я скажу, что подобные случаи происходили со мной, и не однократно, осудишь меня и включишь неприглядный свет?

— Ты мужчина. — Она скользнула взглядом по его лицу и вернулась к глазам. — Похождения, как и шрамы, мужчин украшают, добавляют таинственности и привлекательности. Про женщин же, как бы ни ратовали за равенство полов ярые феминистки, они говорят лишь, что те оказались не в том месте и не в то время, и вообще, нечего было туда соваться. Их скрывают и не выставляют напоказ. Хоть это и единичный случай.

— Мы по-честному, — настороженно напомнил он.

— Так и будет, не волнуйся. — Настя уставилась на улицу. — А родителям я долго не говорила, что беременна. Но такое не утаишь. Рассказала, когда уже животик обозначился, но под одеждой можно было скрыть. Мне не сказали, что нагуляла. Однако немой вопрос в глазах читается до сих пор. Они любят внучку, и иногда кажется, ещё больше из-за такой непутёвой матери. Можно было поддакнуть, что он женат — мама так цеплялась именно за эту версию — и я такая разнесчастная дурочка. Только я не смогла. Правды тоже не сказала — её они вовсе не переживут. Обошлась версией стремительного романа. Потому что хочу верить, что моя дочь не от изменника. Хотя в его глазах я, скорее всего, просто доступная… девица.

— Тебя это гнетёт?

— Меня гнетёт другое. Непостоянно, но порой находит. — Её руки летали, акцентируя высказываемое. — Я беременная была очень счастливая, а мама меня почти хоронила. Почему она не видела моего внутреннего счастья? Сестра со мной общается, но в круг друзей не вводит — я плохой пример для подражания, — и ограждает меня этим от неудобных вопросов. Подруга подбивает открыть с ней общее дело и вести свой журнал. А я люблю её как подругу и убивать нашу дружбу общей работой не хочу. Она меня тыркает и тыркает, хотя знает чётко причину. В общем, всё к одному навалилось и вылилось на тебя. Прости!

Павел наконец поймал её руку и заключил в обе ладони.

— Зато теперь ты улыбаешься и не суетишься.

Настя смотрела, как её рука утонула в этой ловушке.

— Я с тобой много улыбаюсь. С тобой я много начала улыбаться сама себе.

11. 9. На пустом месте (27 мая)

— Привет! — шепнул ей на ушко, подойдя незамеченным почти вплотную.

— Хох… — Настя дёрнулась, пролила кофе и ткнула Павла локтем. — Напугал!