— Я счастлива. — Настя улыбнулась, сделала ещё глоток. — Я всегда хотела детей. И первой всегда именно дочь. Я так сильно мечтала о девочке, что, уже будучи с пузиком, проговаривала сама себе: «Если родится мальчик, буду его любить так же и преодолевать свой страх, воспитывая его достойным мужчиной». С двадцати пяти лет целенаправленно подбирала кандидата в отцы. Но, видимо, действовать продуманно не моё. То экстерьер не тот, то интерьер запущен. Несколько попыток не увенчались успехом забеременеть. Я даже решила, что, возможно, бесплодна.

Она подвинула чашку к нему, приглашая выпить напиток горячим. Павел добавил сахар.

— Я думал, тебе не больше двадцати семи.

Настя усмехнулась.

— Мне полных тридцать два года!

— Невероятно! — Он держал чашку, так и не пригубив. — Ты пыталась его вычислить?

— Нет. Это была не вечеринка узким кругом. Знаешь, порой на городские праздники устраивают дискотеки и концерты, народ пьёт, тусит, общается, свет мельтешит, тени расплываются, и тебе плевать, кто вокруг — они все сливаются в массу движения, драйва и какой-то свободы.

— Не боялась что-то подхватить?

— Честно, в тот момент вообще ничего не боялась. Хотелось просто отключиться и отпустить себя на волю волн, так сказать. Ни одной мысли о предохранении. На следующий день пришла в себя и побежала сдавать анализы и проверяться. Всё обошлось, слава богу. А через три недели поняла, что моя мечта-желание о ребёночке осуществляется.

Она прижала пальцы к дну его чашки и надавила, заставляя поднести её к губам.

— Пей, нам же нужно зарабатывать бонусы!

Павел фыркнул и подчинился. Настя помедлила и продолжила:

— Вот он, плюс того, что мы с тобой не встречаемся, а просто пьём по утрам кофе. Иначе ты бы меня не выслушал. А так ты, может, и подумал про себя обо мне самые нелестные вещи, но дал мне рассказать и не стал перебивать.

— Ты права, — задумчиво проговорил он. — Странно, что именно близким людям мы не предоставляем роскоши быть услышанными, а не додуманными. Всё равно хочется первую часть твоего плюса превратить в минус. — Он поймал её взгляд. — И начать встречаться.

— Паш. — Он вскинул голову, отзываясь на своё краткое имя из её уст. — Я довольно быстро сходилась в пару, каждый раз думая, что сейчас хорошо, а всё остальное дальше узнаем, спросим, выясним и так далее. Однажды так навыяснялась, что от самой себя противно стало. А с тобой, — Настя накрыла его руку своей, — от каждой встречи, слова, присутствия такое удовольствие и чувство, что вот так и должно быть.

Павел смотрел на пальцы, едва прикасающиеся к его коже, и хранил молчание, боясь спугнуть.

— Я понимаю, что можно месяцами балдеть от посидеть рядом и прижаться локтями лет в пятнадцать. Проявлять некую неприкосновенность неделями в двадцать. В тридцать же делать вид, будто я не замечаю, что нас притягивает друг к другу, по меньшей мере глупо. Я честно признаю наше взаимное притяжение. Вижу и ощущаю его даже через телефонные сообщения. И также честно тебе говорю: мне хочется подрастянуть это время знакомства.

— Что ж, попробуем вернуться в пятнадцать и немножечко в двадцать? — Он хитро на неё посмотрел.

— Но только в плане неспешности. Юмор и ум я хочу на все твои тридцать три.

Павел засмеялся. Настя легко сжала его пальцы и тоже засмеялась.

10. 8. Забота и ограждение (26 мая)

На улице внезапно посвежело. Павел объехал территорию садика возле нового офиса, который более всего походил на тот, куда Настя могла водить дочку. Он как раз зашёл на второй круг, когда увидел её саму, выходящую из калитки. Она запахнула объёмный вязаный кардиган и направилась в сторону кофейни, глядя поверх забора на окна второго этажа. Он сбавил скорость до минимума и последовал за ней, наблюдая. Изящная. В который раз это слово само, без приглашения, устремилось к ней. Лёгкая походка, покачивание волос, собранных в простой хвост. Вдруг она присела и погладила головки ярких одуванчиков, целой семейкой проросших из-под бордюра дорожки. Павел поравнялся с ней, посигналил, но Настя не обратила внимания на звук гудка. Убрала за ухо выбившуюся прядку и юркнула на тропинку, ведущую через двор.