– Снять трубку! – прокряхтел он умному дому, и после мелодичного звукового сигнала, услышал голос Катерины.

– Конон, привет! Мы в самолёте…

– Ах, да, Катюша, привет… – он с трудом выбрался из-под стола и разогнулся, с досадой вспомнив, что обещал встретить их в аэропорту, – хорошо! Во сколько вы прилетаете?

– В семь пятнадцать! Кон, тебе, наверное, сейчас не до того…

– Что?

– Я хочу сказать, что мы, наверное, такси возьмём, чтобы ты не напрягался…

«Напрягался!» Да он в напряге, которому вовсе не видно конца.

– Нет, вы чего! – остановил он её, – мне не в напряг, я встречу… Мне самому это нужно, – признался он неожиданно для самого себя.

– Понимаю. Хорошо, тогда до встречи!

– Хорошего полёта, ага!

Катерина повесила трубку. Конон стоял посреди комнаты, ветер из окна разносил по дому ароматы весны, у его ног лежали полупустые ящики, и только один – «ящик воспоминаний» – упрямо торчал из осиротевшего стола. Чутьё сыщика настойчиво влекло Конона к нему, а ещё не пережитое вдовство говорило «успеется!» На сердце вдруг стало пусто и легко, словно он снова стал обычным человеком, делающим свои обычные дела. Сейчас он поедет в «Пулково», встретит и отвезёт Катерину с Витей в гостиницу, поужинают, выпьют, потом он кое-как доедет домой, ляжет спать, а завтра – последний день, точка. Завтра всё кончится, и он станет просто Кононом и будет жить дальше. Как-то.

Конон набросил пиджак, хлопнул по карману с документами, вышел в прихожую и, оглянувшись, погрозил пальцем ящику:

– Никуда не уходи! Мы с тобой ещё не закончили!

«Конон, доброе утро!» – прозвучал Ленин голос. Он зажмурился и улыбнулся во сне, лучи весеннего солнца ласково пригревали его лицо. Привычно протянув руку, чтобы обнять жену и притянуть её к себе, Конон коснулся лишь холодной поверхности нетронутой подушки. Проснулся окончательно и рывком сел на кровати. Зря он так сделал, голова предательски затрещала, и желудок угрожающе качнулся вверх.

Пить вчера было очень херовой идеей. Но как было не выпить? Потерев кулаками виски, Конон припомнил, как плакал вчера вместе с Катериной, тоже изрядно выпившей, и как доверил непьющему Виктору довезти его домой и уложить в кровать. Он почмокал пересохшими губами и откашлялся.

– Доброе утро! – ответил он в пустоту квартиры. Нужно будет сменить голос, слышать, как квартира разговаривает голосом жены, было тяжело.

«Вот решишь привести какую-нибудь тёлочку, пока я в командировке, посмотрим, как наша квартира её встретит моим голосом», – шутила в прошлой жизни Лена, настраивая голосового помощника. Конон поскрёб щетину, и с досадой подумал о том, что он даже не знает, как это всё перенастраивать.

– Так ладно! – рявкнул он сам на себя, – Дом, сколько времени?

– Время одиннадцать часов две минуты! – в холодных механических интонациях квартиры больше не слышался её голос. «Робот и есть робот! Только сквозь сон я мог спутать его с настоящей живой Леной…» – мужчина на секунду задумался, глядя в бесконечную синеву неба за окном, и, хлопнув себя по бокам, отправился в душ.

Несмотря на то, что двигателем этой семьи была Лена, Конон даже не подозревал весь масштаб того, насколько он окажется дезорганизован без неё. Теперь же «куча времени» до выхода из дома таяла на глазах, а он насилу успевал собраться. Даже мысли разбредались в разные стороны, и Конон по большей части тщетно пытался собрать их. Очухавшись в душе и заставив себя проглотить приготовленную умным домом яичницу, он сделал несколько звонков: удостоверился, что Катя и Виктор в порядке, и он не упустил ничего важного из их вчерашней встречи; и дозвонился-таки до Савлатова, который подтвердил, что всё готово и помощь в организации с его, Конона, стороны, не нужна.