, новый мировой рекорд.

– Ах-ты! – вырвалось у стонущего самоучки. И нисколько не задумываясь, ноги рванули следом. Видимо хотели помочь пострадавшему телу нападдать подростку, за такое наглое обращение. А может, и случайное невежество; поскольку по существующим тогда европейским нормам, личность была неприкосновенна. Это потом, все кардинально измениться…

Но милая – с мелкими кудрями фрау на входе, остановив – словно стальными – капиталистическими руками, не тонко намекнула:

– Билет нужен… юноша, чтобы попасть в храм западноевропейского искусства. В общем, хочешь глазеть на экспонаты и интерьер, – плати!

– Я австриец и немец, – гордо – как казалось, заявлял обиженный гость: – И имею право смотреть на завещанное нам искусство.

Улыбка и снисхождение к глупцу совокуплялись в ее словах:

– Вообще-то, у нас культурная страна. Мы не делимся по национальности: перед Богом все равны; поэтому, заплатить тебе все равно придётся.

– Ты посмотри: снова черная запрещает?! – в головеповторно возникали чьи-то слова. Переварив их, обиженный заявил:

– Это никуда не годится! Если запрещаете видеть, то зачем это создано?

Да, понимание такого факта, превращалось в ледяной душ. Ушат – как говорится: был неприлично полон. И все же не остывая под ним, юноша не заметил или просто не придал должного значения: как какая-то вселившаяся сила, сперва порылась в нем: в мыслях и желаниях; а затем и в тощих карманах. Следовательно, не очень удивился, когда сам(!) – выбрав оттуда последнюю мелочь; своей левой безвольной передавал ее приставучей крючко-нособразной женщине. Он только успел отметить, еще больше походя на наружное платье – то есть мрачнея:

– Это последние деньги. А за новые картинки, обещали отдать в будущий четверг…

Ведь хотя парень и считался у знакомых не самым бедным; занимать ему больше не спешили: он нигде не учился; а следовательно, стабильной работы не получит: как рассчитается? В общем – вот так обиженный профессорами Академии искусств попал внутрь.

Вышеупомянутое искусство встречало прохладой. Застегнув свое жаркое – для улицы одеяние; становясь веселее, “шерстяной” с наслаждением принялся прогуливаться по нескончаемым залам; получая не только эстетическое, но и полноценное физическое удовлетворение. И так как внутреннее состояние теперь не перегревалось; а внешнее будоражило уже воспаленное воображение – масштаб былой власти Габсбургов завоевал очередного посетителя. Та грандиозность: от массивных колонн на входе и статуй под потолок, до огромных размеров самих обставленных комнат; все это подчеркивало величие над остальным миром.

Медленно – переходя в управляемый транс, юноша с жадностью проглатывал представленные экспонаты. Тем более, тут действительно было на что смотреть: роскошно-убранные – в смысле мебели помещения, оказались буквально заваленными предметами интерьера. Повыше их, сие великолепие дополнялось известными миру картинами; а довершали избранность, непрактичной дороговизны люстры, и над ними – расписные потолки.

Отмечая себе: что больше всего притягивают залы с живописью и античной лепкой, новый посетитель упрямо двигался дальше. Считали минуты… Мускулы, обнаженный торс и женские прелести – все эти застывшие боги, навязывали старинному зданию мощь и энергию ушедшей эпохи. Впрочем, самоучка это видел и раньше, считая промежуточным искусством – надеясь даже когда-то превзойти; но сейчас, видимо подбадриваемый изнутри, впитывался иным смыслом:

– Управлять и властвовать! Вот посыл мирового искусства.

Однако даже такие – бредовые идеи, требовали перерыва…