Думаю, что надо спать. Страшно. Посижу еще. Засыпаю. Отключаюсь. Просыпаюсь. Слышу шаги в подъезде. Засыпаю.

Просыпаюсь. Встаю. Курю. Вода. Пепел в воздухе, над головами людей. Моя лава катится и всех убьет. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу вас всех! Треск фонаря за окном. Надо же как получается. Снег. Продышаться. Скоро будет лучше. Лава все растопит, но пока плавит все живое внутри и выливается через бок – там теперь пусто. Никто не живет.

Сижу на кровати, болтаю ногами. Раскачиваюсь. Болтаю ногами, раскачиваюсь. Включаю свет. Выключаю свет. Включаю свет. Выключаю свет. Собака снова скулит. Я понимаю, что он боится. Он не виноват. Он не виноват. Ему страшно. Не уничтожай его. Убереги от себя.

Скоро будет легче. Скоро будет легче. Скоро будет легче. Я дошла до дома – значит выживу. Это ядерная зима, не удивляйся, что ты ничего не видишь. Не чувствуешь. Уничтожена. Отключаюсь…

…Звук будильника. Принятый звонок от мамы. Свет в коридоре. Я справлюсь. Я обещаю мертвому, что буду самым настоящим живым.

Сентябрь выдался теплым и пряным судя по ощущениям на моих щеках и окружающему запаху. Все вокруг было настолько похожим на иллюстрации в детских книжках, что казалось, будто и мы с тобой всего лишь размытые фигуры, призванные помочь в создании у каждого отдельного читателя своего собственного образа, основанного на картинках из детства, приглашающих пробежаться по тротуарной плитке около магазина в новых, простоявших все лето в ожидании дебюта туфлях – на маленьком, но отлично цокающем каблучке.

Мы выбрались на выходные в Стокгольм: собрались быстро, ехали долго, поэтому, понять куда мы так устремлены и почему так медленно движемся мне удалось лишь в небольшой каюте класса «Комфорт» на пятой палубе.