12 писем моему любовнику. Сентиментальные очерки Галина Автухова

© Галина Автухова, 2021

ISBN 978-5-0055-3132-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Comptine D’un Autre Été, L’après-Midi

В моей жизни было очень много сюжетов, которые я связывала с самым большим чувством, которое только может испытать человек —с любовью.

И сколько бы мое поколение не изучало психологию отношений, не занималось активным построением личных границ, отслеживанием собственных чувств и реакций – мы влюбляемся, становясь отчаянно веселыми, легкими, как будто забывающими всё дурное. Каждый раз. Новый опыт несет в себе целую палитру – от восхищения и желания видеть человека каждую минуту своей жизни до совершенного внутреннего разрушения, бессонных ночей и разбитых о крепкую стену рук.

Эти письма – попытка сохранить все самое светлое из прошлого опыта, реальные сюжеты, происходившие со мной на протяжении десяти лет и отобранные по силе воздействия на мою тогдашнюю действительность.

Эти короткие рассказы, являющиеся частью моего жизненного опыта – есть интерпретация слова «любовь» в широком смысле понятия. В моей бережно выстроенной системе ценностей.

Полагаю, что эти очерки нужно читать тогда, когда перестаешь верить в то, что для тебя найдется та самая придуманная тобой картинка. С тем самым, совершенно подходящим тебе человеком. Эти письма – практически утешение, шанс и надежда для тех, кто в ней нуждается.

События, описанные в этих коротких рассказах, в действительности происходили в трех городах, но я решила переместить их в Санкт-Петербург, поэтому надеюсь, что описания времен года помогут лучше понять «внешнюю» канву событий, поскольку погодные условия всегда влияли на мои внутренние ощущения и восприятие происходящего. Психологи, кстати, отмечают способность погоды оказывать влияние на человека, его реактивное поведение. Но здесь не об этом.

Прежде чем мы начнем путешествие по моим воспоминаниям.

Постарайтесь подумать о своей любви светло, даже если ваши возлюбленные уже не ваши возлюбленные и, с окончанием чтения этих писем отпустить их, как я отпустила тех, чьи образы совершенно наглядно разбросаны в повествовании. Во-первых, вам действительно станет легче и воспоминания перестанут царапать внутренний глаз. А во-вторых, любой человек, который занимал значимое место в вашей жизни заслуживает доброго к себе обращения или воспоминания, даже если отношения между вами давно прекращены, поскольку некоторые комнаты должны быть убраны, вычищены от грязи и закрыты на ключ. Понимаете?

Подумайте о своих нынешних любимых и о бывших возлюбленных. И те, и другие – это и есть вы. Ваша привязанность. А я буду счастлива знать, что эти письма прочитали те, кто способен встречать и провожать любимых легко и с открытым сердцем.

Добро пожаловать в мое прошлое, настоящее и предсказанное мною же самой будущее. Добро пожаловать в храм моих лучших воспоминаний, надежд и абсолютного счастья. Bon voyage!1

P.S. Историю сопровождает музыка – сущность, которая никогда меня не подводила. Как, собственно, литература и история.

По расписанию был очередной рабочий день. Ничего нового, никаких проектов или приближающихся открытий. Все, как и прежде – навязчивая и надоевшая рутина, если бы…

Ровно в 13:45 у меня неожиданно не разболелся зуб.

Обычно я всегда предчувствую зубную боль, но в этот раз она застала меня врасплох. Обрушилась в союзе с болью головной и невозможностью сфокусировать внимание хотя бы на одной простой задаче, чтобы, выполнив ее, спокойно отчитаться внутреннему цензору и объявить еще один день прожитым не зря.

Знаешь, последний год я избегаю и опасаюсь таких внезапностей. Они разрушают хрупкую канву отстроенного мною мира. Даже если внутри он бумажный, то это еще не значит, что вещи там лежат не на своих местах.

Я, конечно, сразу представила, что позвоню тебе и расскажу об этой разрушившей мой день внезапности. Ты приедешь, отведешь в стоматологию, будешь ждать и после целый день спрашивать все ли со мной в порядке.

Мне хочется думать, что если я позвоню тебе, то ты немедленно отпросишься с работы, явишься на порог, весь растрепанный и вспотевший, с планом действий в голове. У ведь тебя всегда есть запасной выход.

Зайдешь, умоешься, увидишь, как я тщетно пытаюсь работать, положишь мне руки на плечи и прижимаясь щекой к больному месту скажешь, мол, пора ехать. Меня от этого обожжет внутри и расплавит внезапной нежностью, а зуб перестанет ныть.

Так странно, что тебе я могу позвонить по любому поводу: рассказать, что сломался ноготь, что лето расплавило меня и лежу лужицей на траве в парке, что собака поймала веточку и носится с ней как с трофеем. Ты первый мужчина, который знает все на свете и знает, что все свои вопросы я могла бы решить гораздо быстрее, если бы спрашивала у поисковых систем, а не у тебя.

Мы оба знаем (и я надеюсь, что ты не сомневаешься), что я звоню, чтобы услышать низкий и бархатный голос, твои значительные паузы, словно они помогают плести нити судьбы между нами. Мне не стыдно рассказывать тебе все свои глупости, потому что я не сомневаюсь в тебе.

Еще более странным кажется то, что ты, по всей видимости будешь последним, вечным и чем-то совершенно устойчивым для меня. Мне кажется, что ты знаешь вообще все – даже больше, чем Яндекс, Yahoo, Google2. У тебя всегда есть ответ на мой вопрос, какой бы области он не касался.

Мне страшно рассказать тебе только об одном. Я никогда не жду, что ты придешь, но очень люблю, когда приходишь. Даже сегодня, когда у меня разболелся зуб – я хочу, чтобы он болел и дальше. Это немного отвлекает от мыслей о твоей широкой улыбке, густых бровях и самых красивых ушах на свете. Твоя улыбка – прекрасная веревочка для канатоходца, а нижняя пухлая губа – место, где я бы хотела сидеть, свесив ноги. Петь песни, играть на своей гитарке. Обязательно босиком. Каким-нибудь вечным, по-настоящему теплым летом.

Зуб по-прежнему ноет, но звонить я, пожалуй, не стану. Не потому, что хочу дразнить тебя тревогой, а потому, что слишком боюсь, что ты придешь и я не смогу с тобой попрощаться.

Мне не нужно больше ни одного часа, дня, недели без тебя в моем пространстве – пространстве мыслей, квартиры, жизни. Я так люблю опускать свою голову тебе на грудь и знать, что так и должно было случиться. Твой строгий взгляд и теплые руки меня пугают и успокаивают одновременно. Твои тихие вздохи (потому что голова моя тяжела и не притворяйся что это не так), твое спокойное дыхание, когда ты спишь. Ты как будто бы везде для меня, совершенно заполнивший все пространство своим парфюмом, своей строгостью, фундаментальностью. Злой гений. Мой гений.

Зуб успокаивается, и я смотрю на часы. Я строго следую правилу – в семь у меня: ужин, держаться за руки, гладить волосы, щеку, прижиматься к тебе, будто мы в январе и пытаться согреться. И если ты чувствуешь тоже самое, умоляю, скажи мне об этом.

В девять – домой. Будни, расписание, порядок в голове и в жизни. Мне странно прощаться с тобой, но я знаю, что все выходные – ты только мой. Вне времени на тридцать шесть часов, включая короткий сон.

Знаешь, я даже думала купить телевизор, чтобы наши два часа в день были слышны из моих летних открытых окон. Я часто стою под окнами собственного дома, из квартир моих соседей слышатся разговоры о насущном и какие-то программы по телевизору. Поставленная речь звучит так сухо, как жалкая пародия на Левитана, но я немного завидую этим квартирам – у них есть обитатели, жизнь, проблемы. А у нас с тобой – два предательских часа. Строгие, как приговор, не подлежащий обжалованию.

Но в эти два часа я ловлю каждый момент твоего смеха. Твоих сомнений. Нахмуренных бровей. У меня уже сто фотографий в памяти и каждый раз это серийная съемка. Замедленная, будто снимают как загорается спичка. Каждая твоя ухмылка хранится в моей голове и не требуется увеличение памяти – там места на всю жизнь хватит. И я думаю: «Хоть бы, пожалуйста, на всю жизнь!»

Ты уходишь тихо, практически молча, хотя прощаемся мы громко и уверенно, словно даём какое-то очень важно обещание или заключаем соглашение. Внутри меня все трясется, как же сложно отпустить твою руку. Каждый раз это видимо, мне сложно скрывать свою привязанность.

Но сегодня к обыденному расписанию добавилась зубная боль. Она, вероятно, снизит остроту моего чувствования. Заставит легко тебя отпустить. И оставит мне на десерт бессмысленность моего стояния на пороге и запоминание каждого удаляющегося от меня шага. Твоего прекрасного, легкого шага.

Завтра все будет как прежде. Боль отступит, ты вновь заявишься растрепанный и уставший, сядешь, выдохнешь и будешь рассказывать свои истории, шутить. Я стану смеяться и задыхаться, потому что нет ничего более забавного, чем твои шутки, жестикуляции их сопровождающие и пародии, которые не являются пародиями на самом деле. Я – благодарный зритель, я верю тебе. Может быть, мы выйдем на улицу и посидим на траве возле дома именно сегодня? Мне так хочется сидеть с тобой на траве в этом июле.

Два часа. Как же я им рада. Рада, как будто бы ты единственное, что способно приносить радость. Солнце, мальчик, пират! Интересно, кого напоминаю я? Юнгу? Дерзкую девчонку, гонимую собственной нежностью? Наши два часа – это правда, которую никто не сможет забрать или подвергнуть сомнению. Или того хуже – проверить на подлинность.