– Покажите, пожалуйста, одним пальцем в каком месте болит.

– Да вот внизу везде, – указательный маятниковым движением рисовал полукруг значительно ниже пупка, над лоном.

– Ага… А как мочитесь? Заметили что-то необычное?

– Бегаю без конца. Но не всегда с результатом. И запах какой-то неприятный появился. Прошу прощения за такую подробность, я сама медработник.

– О, коллега, тогда вы наверняка понимаете, что нам бы не помешало мочу посмотреть. Есть у вас баночка?

– Попробую сейчас. – Крепкие ноги, немного колесом, выдвинулись «на дело».

– Ну вот, смотрите, сколько смогла, – Маргарита Александровна, так звали женщину, согласно данным вызова, презентовала нам свою темную мутную жидкость.

– Похоже на цистит. Могли где-то застудиться?

– Да… Часто сплю с открытым окном, а недавно еще сидела долго на лавочке с соседкой. Сейчас такая обманчивая погода.

– Точно, – я обрадовалась. Люблю, когда все понятно.

– А поясница не болит? – Пока больная отрицательно кивала, Нина проверила симптом Пастернацкого[55] и посмотрела живот.

– У вас, вроде, сахарный диабет, если верить электронной карте?

– Да, второго типа. Принимаю метформин. И еще амлодипин от давления. Больше ничего хронического пока не нашли. О-о-ой, что-то живот прямо режет.

Привычным движением я открыла на телефоне подсказку с алгоритмами. При наличие у больного сахарного диабета необходимо предлагать госпитализацию.

– Нинок, давай тогда спазмалин[56] внутривенно уколим. – Коллега уже достала шприц «двадцатку». – У вас же нет аллергии на лекарства? – я посмотрела на женщину и вновь поразилась: она была крепкой и в то же время неимоверно женственной. «Женственность – это жертвенность. И ничего больше», – сказал кто-то из святых. А я бы добавила: «Радостная». Не с постным выражением лица или истерикой. А тихая, осознанная и абсолютно добровольная. Радостная жертвенность. Если бы я была художником и меня попросили бы написать картины самых женственных в четырех поколениях, я без сомнения взяла бы Маргариту Александровну моделью.

– Не было, вроде, – ответ призывал вернуться в физический мир. – Скажите, а без больницы можно обойтись?

– Смотрите, больным с сахарным диабетом мы обязаны предлагать поехать с нами. Но если вы будете исправно принимать лекарства, пить больше жидкости и соблюдать личную гигиену, можно лечиться дома.

– А что принимать, фурагин?

– Вы знаете, я уважаю именно этот препарат. Но последнее время урологи монурал в основном назначают.

– У меня, кажется, есть и то и другое. – Нина уже сделала инъекцию и погрузила иглу-бабочку в контейнер с дезраствором. Больная потянулась на полку за коробкой с лекарствами. – Спасибо огромное за укол, значительно легче стало.

– Замечательно. Слава Богу! – Я знала, что облегчение ее состояния не только наша заслуга, и благодарила. – Вы только, пожалуйста, все же с урологом проконсультируйтесь.

– Записана на завтра.

– Вы просто молодец. Кстати, вы медработник какого профиля?

– Акушерка. Тридцать лет в роддоме в Ставрополе проработала.

– Оно и видно. Руки у вас точно акушерские, – я не лукавила.

– Да… Жалко, что сейчас здоровья нет работать. Знаете, девочки, я вам так завидую. У вас необыкновенная работа.

– Эх-х-х, – я опустила глаза. – Согласна. Трудная, сложная, грязная порой, но, действительно, необыкновенная. Знаете, вы первый человек, который сказал, что завидует нам. – Втроем мы от души рассмеялись.

– На самом деле, мне поговорить с вами важнее всего было. Поэтому решилась вызвать. – Старая акушерка смущенно опустила в пол глаза.

Пока мы ехали на вызов, через навигатор я зашла в ЕМИАС Маргариты Александровны. В ее электронной карте не значилось ни одного вызова скорой. То есть «постоянной клиенткой» она не была. Похоже, человеку и правда был важен наш визит.