– Как тебе квартира, милая?

– Ну, вроде нормально. У вас, ну… никаких проблем с проводкой дома нет?

Моя собеседница покачала головой:

– Больше нет. Но я бы на твоем месте о них сильно не волновалась.

– О них?

– Тебя же предупредили?

– О чем?

Старушка продолжила сортировать отходы по бакам.

– В этой квартире одиноко не будет.

– Я не верю в призраков, – начала объяснять я, но госпожа Акияма поклонилась и направилась обратно на первый этаж. Не оборачиваясь, она прощально махнула рукой.

* * *

В первые несколько недель друзьями я не обзавелась, поэтому в квартире, особенно поздними вечерами, оставалась одна.

Они? В долгие тихие часы это слово не давало мне покоя, а в мыслях то и дело всплывали кадры из ужастиков и хоррор-манги, которую я читала в юности.

Они?

То есть это не одна сущность… которая вроде как развлекалась с выключателями и системой отопления, а потом оставляла послания на зеркале в ванной. «Нет, успокойся, это же бред, – увещевала я себя, пытаясь быть прирожденным скептиком. – Старая проводка, старый термостат, старая надпись, доставшаяся от предыдущего жильца, который просто напоминал себе почаще улыбаться».

В Токио теплело, а кое-где в квартире все равно было холодно. У меня появилось чувство, что я и правда никогда не оставалась в полном одиночестве. Конечно, до меня доносились звуки соседской жизни: смывали воду в туалете, тарахтела стиральная машина, но иногда, засыпая, я была уверена, что источник шума находится со мной в одной комнате. Мягкое шуршание крадущихся шагов прекращалось, стоило мне сесть на футоне. Будто со мной кто-то играл.

А когда я спала, сны мои… как бы это описать… будто мне не принадлежали. Мне всегда снилось что-то странное, а в подростковом возрасте – еще и неприятное, но теперь создавалось ощущение, что из главной героини ночных грез я превратилась в наблюдателя.

Единственным жильцом, которого я видела регулярно, был мой сосед по лестничной площадке – худой офисный работник, назвавшийся господином Нодой из ОЗЁ, или ЗЕО, или какой-то такой компании. Типичный мужичок-одзисан в очках с толстыми стеклами, постоянно тянущийся пощупать все увеличивающуюся лысину. Он все время стремился затянуть наши дежурные добрососедские диалоги, внимательно наблюдая за моей реакцией. Рядом с ним я чувствовала себя немного неуютно – было в нем что-то странное – и потому старалась его избегать.

А кошмары все не проходили. Во многих из них фигурировал пожар: языки пламени пожирали дом и жадно тянулись к ночному небу. Или само небо заливало огненное зарево, и по нему летели оранжевые сгустки, похожие на кометы, а в горле у меня жгло от запаха гари.

В другом сне я увидела, как, двигаясь вдоль узкого канала, на меня наступает стена пламени и вместе с другими людьми я бросаюсь в темную воду, проваливаюсь в ее глубины и задыхаюсь. А потом проснулась в приступе паники, включила свет и с такой силой схватилась за телефон, чтобы узнать время, что выдернула из него кабель.

И это было совсем уж странно: я никогда не оставляла телефон заряжаться на ночь, потому что розетка неприятно гудела, а сочетание древней проводки и запаха гари доверия не внушало.

Затаив дыхание, я огляделась.

Ощущение чьего-то присутствия было сильнее обычного.

Вдруг взгляд зацепился за несколько светлых пятен на ковре. Сердце после кошмара все никак не успокаивалось, но я заставила себя выползти из футона. Ночь стояла летняя, теплая, однако в комнате было холодно, будто на меня дуло из кондиционера. Но это меня уже не волновало, потому что на полу я обнаружила два, нет, три отпечатка ног! Смазанные пятка и линия свода да несколько пятнышек-пальцев. Я нахмурилась, припоминая, а не могла ли я просыпать тальк в ванной, а потом в него наступить, и, пошатываясь, поднялась. И вот моя босая нога уже рядом с отпечатком: выглядела она заметно больше. В этот момент верхний свет, конечно же, выключился.