– Так точно, обязательно сообщим! – коротко ответил Алексей Иванович.

Как только вышли на свежий воздух, Алексей Иванович набрал номер Олега и договорился с ним о встрече. Олег сослался на занятость и сообщил, что готов к встрече завтра в 12–30 в кафе напротив больницы.

Параллельно Елизавета Петровна позвонила на работу, где работала Катя. Там тоже согласились встретиться завтра в 12–00.

Оставшись один, Владимир Павлович заговорил сам с собой, по привычке: «Дорогой ты мой боевой товарищ, Алексей Иванович! Мне ли вас судить? У вас хотя бы дочь есть. Есть кого спасать. А мне и словом то не с кем дома перекинуться. Даже кошку нельзя завести – кто её будет кормить, при моей то работе? Вот и разговариваю сам с собой, да с кактусом, которому дал шутливое прозвище – Эхинопсис Хинопсисович Колючкин. Сам готовлю, делаю уборку в квартире, стираю и глажу. Да, что там. Иногда даже сам с собой отмечаю праздники. А ведь сколько было возможностей завести семью! Но как же! Сначала нужно было насладиться свободой после развода. Потом всё как-то некогда было. Потом – эта кривая, та косая, одна маленькая, другая большая. А сейчас … он в очередной раз задумался – а что сейчас то «не то»?

…

Гоша и Вика не смогли увидеться во время полуденного сна, так как Георгий долго не мог заснуть, поэтому встретились ближе к вечеру.

Вышли во двор, чтобы «никому не мешать». Гоша вкратце рассказал Вике о том, что Георгия волнуют два следующих аспекта:

Первый – общение родителей Кати с Олегом опасно тем, что Алексей Иванович может резко отреагировать, а это может повредить его здоровью. Кроме того, нет доверия Олегу, человек он бессовестный и корыстный, может ещё и оклеветать Катю. Лучше не допускать их встречи. Если Кате понадобится помощь, Георгий сам справится.

Второй – если на работе узнают, что Катя в коме, могут пойти ненужные сплетни от недоброжелателей. Поэтому общение родителей на работе тоже может быть рискованно, даже если намерения благие.

– Про Олега я согласна, а вот про работу сомневаюсь, у Кати безупречная репутация, её там все любят, – возразила Вика.

– Георгий уверен, что у неё могли появиться недоброжелатели из-за её проекта (по его концепции «Изменений» до 10% от тех, кого коснулись изменения).

– Это что-то новенькое? – улыбнулась Вика.

– Концепция называется «Управление изменениями при проведении проектов», могу тебе потом как-нибудь рассказать.

– Ты мне ещё про «Маски» не рассказал! – напомнила девушка.

– Не проблема, до равноденствия ещё полно времени, расскажу как-нибудь.

– Так мы к какому выводу пришли?

– Нужно как-то ограничить контакты родителей с Олегом и её рабочим окружением, чтобы избежать проблем в будущем, – казалось, что сам Гоша слабо верил в реальность этого плана.

– Как ты себе это представляешь? – неуверенно произнесла Вика.

– Ну, по крайней мере, самим их к этому не подталкивать.

– С этим я согласна, а что ещё известно об их разговоре?

– Они напрямую спросили Георгия, что он знает о ситуации, которая произошла с Катей. Он не стал им рассказывать ни про Олега, ни про работу. Предлагаю держаться той версии, что Георгий ничего не знает.

– С этим я согласна, иначе ему слишком много нужно будет объяснять. И они не поверят в этот «бред», и Георгий навсегда потеряет их доверие.

Помолчали, подумали…

– А вдруг они узнают что-то от других? – спросила она.

– В этом случае мы ничего не сможем сделать, но давай будем к этому готовы и следить, чтобы не случилось какой-нибудь беды!

– Пока что звучит логично, – согласилась Вика, но не успела она закончить свою реплику, как во дворе больницы появился человек с очень знакомой фигурой.