Когда Кумико озвучила это, Сюити сдавленно улыбнулся.

– Да, но Танака – это совсем другая история. Президент и Каори тоже. Все они исключения.

– Каори… Ты имеешь в виду руководителя секции труб?

– Ага. Она очень милая и репетирует как сумасшедшая. Интересно, получится у нас поменяться руководителями, – сказал Сюити с вполне серьезным лицом.

– Я знаю, что господин Таки говорил о Национальном конкурсе, наверняка с нашими выпускниками это будет невозможно. Они всех тянут вниз. Хотя новички у нас просто отличные.

Он посмотрел куда-то вдаль и пробормотал:

– Блин, я так хочу хоть раз попасть на Национальный конкурс.

Кумико показалось, что он вспомнил об их последнем выступлении в средней школе. Хоть целью Китатю и было пробиться на Национальный конкурс, они дошли только до Регионального. Оркестр сделал все, что мог, но их мечте не суждено было сбыться. Реальность состояла в том, что лишь горстка людей могла похвастаться тем, что их усилия принесли хоть какой-то результат. Дети, вырвавшиеся из рук судьбы, с каждой новой неудачей становятся циничнее и расчетливее. Не нужно стоять до конца – можно просто сбежать. Это было проще всего.

Кумико тихо выдохнула, чтобы отвлечься от этих мыслей. Если твои усилия никогда не будут вознаграждены, то не было и смысла усердно трудиться с самого начала. Так можно сразу избавить себя от боли поражения. Играть для удовольствия, просто веселиться – что плохого в таком оркестре? Но она никогда не сказала бы ничего подобного при Сюити.

Каждый год в мае все школьные оркестры Киото собирались на парад в парке Тайё[12]. В этом парке часто проводились музыкальные мероприятия, и фестиваль маршей стал уже ежегодной традицией.

– Фестиваль Солнца[13]? – спросила Хадзуки. Она с любопытством наклонила голову и обхватила руками тубу, которая никак не хотела издать хоть один звук.

– Ага, – кивнула Аска. Ребята сидели в классе на репетиции после занятий. – А если точнее, то «Двадцать третий ежегодный фестиваль восходящего Солнца».

– Уже двадцать третий! – пораженно закивала Сапфир. Она умело наносила канифоль на свой смычок.

Смычок из конского волоса хорошо скользил по струнам контрабаса, и именно канифоль – твердое вещество, изготовленное из липкой сосновой смолы – придавала ему хорошее сцепление со струнами. Без нее смычок просто ездил бы по струнам и не издавал ни звука. Новичкам, как правило, трудно было определить, сколько канифоли нужно использовать, и они часто наносили слишком много, отчего контрабас издавал противный шуршащий звук.

– Мы уже определились с репертуаром?

Аска величественно кивнула в ответ на вопрос Такуи.

– Конечно! Вот, – сказала она, раздавая ноты.

Песня называлась Can't Buy Me Love.

– В этом году выступать будут только новички, у которых уже есть опыт игры, так что, Хадзуки, тебе нот не достанется.

– А, ладно, – сказала девушка – единственная, кто не получила партитуру. Ее плечи удрученно опустились.

Кумико внезапно почувствовала себя злодейкой оттого, что ей достались распечатки. Она переглянулась с Сапфир. Хадзуки еще не могла сыграть ровной ноты из своей тубы, так что решение Аски было понятно.

– А что Хадзуки будет делать на фестивале? – спросила Сапфир, а Нацуки широко улыбнулась.

– О, она будет исполнять ежегодный мистический шаг.

– Мистический шаг?.. – Хадзуки неуверенно посмотрела на Кумико.

– Не беспокойся. Тебе просто нужно будет нести помпоны и маршировать за оркестром, – сказала Рико с ободряющей улыбкой.

– Помпоны… – пробормотала Хадзуки с еще большей нервозностью в голосе.

Такуя с беспокойством наблюдал за Хадзуки. Во время их разговора он несколько раз открывал и закрывал рот. Судя по всему, общаться ему действительно было сложно.