Я ступил два шага, похрустывая снегом, и Таня двинулась следом. Я не мог больше ждать, пока она поведет меня, как это было в университете средь студенческого столпотворения, когда мы и познакомились: Среди десятков других девушек она чем-то сразу выделилась, чем-то напомнила мне маму со старых фотографий. Уж не знаю, специально ли она ждет мой первый шаг или просто от пурги потерялась, но в этом году какая-то особенно сильная пурга, все глаза застилает и задувает в рот, слова сказать не дает. Поговорим с Таней внутри, благо театр поблизости.

Внутри нас встретили красные полотна, флаги, шторы, повязки парторганизаций на руках у обилечивающих. Когда мы с мамой перебрались в город, я впервые увидел парад комсомольцев такой пышный, эпичный и завораживающий своим размахом, фанфары возносили меня выше второго этажа… И уверенный взгляд Ленина, а затем и Сталина обнадеживал, что разрухе и голоду конец. С тех пора красный цвет не покидал и меня. На историческом я узнал, что этот цвет олицетворяет бурную человеческую энергию, преобразующую все на своем пути. Правда от лозунгов на каждом шагу начинает уже подташнивать, ведь я их почти наизусть знаю, да и дело же не в словах, а в поступках. Скорее бы уже поступки!

– Ты была уже в таких местах? – спрашиваю Таню, пока она избавляет себя от пальто, точно селедка от газеты. Знаю, странное сравнение, но селедку я еще не пробовал, так и в общении я всегда хотел опробовать себя с кем-то кроме друзей.

– В кинотеатрах? Была в кинопередвижках, но опыт совсем не тот, что и в таком кинотеатре готова поспорить! Я рада, что ты пригласил меня сюда! – Застенчиво улыбнувшись, Таня наклонилась снять валенки, и малиновое платье на секунду отлипло от тела, слегка обнажив участок груди. К сожалению, ничего кроме черного лифчика я не углядел, в деревне с этим было проще, хотя… черный тоже манит, контрастируя с белизной тела… Надеюсь, пауперизация моего кошелька будет стоить того…

– Ну а сам-то был хоть раз? – Теперь на Тане красовались белые туфельки.

– Я много слышал от друзей, что такого они еще никогда не видели, будто живые люди сходят прямо с полотна – немного помешкав, ответил я, приготовившись стыдиться собственной необразованности, ведь по Тане сразу видно, что она куда культурнее неотесанного меня. Стыд не сходил с моего лица, как не скрывай.

– О! Да тебе еще предстоит узреть кинематограф воочию! Как же я тебе завидую, дружок! – она взяла меня за руку и повела в кинозал. Там виднелись головы самые разные: от сапожника до пролеткультовца. Я заметил даже несколько работников НКВД. Эти ребята опустили свои фуражки на колени, но звезды продолжали сиять уже с золотых пуговиц френчей. У некоторых пуговицы, конечно, подзатерлись, но это все лоск, опять же, дела – вот что выдает в них ту самую энергию, исторгаемую красным цветом. Мы пробежали мимо них и заняли места. Сеанс должен начаться через несколько минут.

– А что ты испытала при первом просмотре? – решил я узнать, чтобы хоть как-то подготовиться к вхождению в мир кино.

– Словами этого не передать! – прошептала Таня, наклонившись ко мне поближе. Я увидел две темные дыры вместо ее зрачков, что подзадорило меня перед просмотром – Мой первый фильм «Чапаев». Я уж не особо смыслю в этих политических делах, честно скажу, и Чапаева представляла только по описанию в книге, но когда начался фильм… Все, ни слова больше! Сам увидишь…

Камера вдруг завела катушку и через свою оптику выводила на полотно картинки. Сначала название: «Аэлита». Затем… затем Стравинский и Скрябин отсекли мои уши от остального мира фортепианной лесенкой. Все выше и выше взбирался я по ней, пока передо мной не предстал профессор Лось. Чуть после за ним следом вышел и товарищ Гусев прямо с фронта. Казалось, гражданка закончилась порядком двадцать лет, а солдаты по сей день возвращаются. Вот и Гусев что-то говорил непосредственно мне. Я не умею читать по губам, поэтому полотно представило мне его слова письменно. Еще через пару минут я каким-то чудом перенесся на Марс! Что?! Как это возможно?! Ни неба, ни звезд, бац, и я уже в окружении стеклянных и бетонных сооружений. Марсиане в причудливых одеждах балакают на нашем… Так вот что за Аэлита – марсианка. Профессор Лось что-то в ней нашел. Я бы тоже в такую втюрился без задней мысли. Но для профессора она не просто любовь. Она буквально с другой планеты! Нужно ее изучить! Но Гусю не до науки. Революцию тоже делать надо как-то! Да еще и когда такие проблемы: Эксплуатация, угнетение…