Хвать! Скрежет металла. Манипулятор подтащил мой спейсфайтер к широкому круглому отверстию и аккуратно внёс внутрь.

– Все, приехали, – Зайцев спрыгнул с кресла и направился к выходу.

– Эй, Толян, шлем-то надень. Там за бортом немного холодно. Замёрзнешь.

Зайцев тихо выругался, нацепил шлем и подождал меня. Когда дверь отошла, осторожно выглянул наружу и показал мне большой палец вверх. Жест напарника я не понял. Но решил не узнавать, чтобы он совсем не посчитал меня кретином.

Выход из туннеля мутным красноватым светом освещали аварийные лампы.

Высокая металлическая дверь медленно пошла вверх, открыв нам путь. Зайцев снял шлем, вдохнул полной грудью воздух.

– Хорошо как. Вот мы и дома. Пошли, брат!

Огромное помещение с потолками в двух- или даже в трёхэтажный дом. Пустые контейнеры из серебристого металла, разбитые агрегаты на массивных станинах, деревянные ящики на стеллажах. Какие-то запчасти, рассыпанные инструменты. Кто-то хорошо похозяйничал на этом складе. И явно приводить всё в порядок никто не собирался.

На фоне хаоса и запустения яркими пятнами на стенах выделялись плакаты. Для усиления образов художники в основном использовали три цвета – белый, черный и красный. Очень много красного. Практически все главные объекты плакатов рисовались красным, кричаще-красным. Заглавными буквами шли лозунги. Я не сразу смог понять, что там написано. Если написанный текст от руки для меня вообще выглядел, как каракули ребёнка, то печатный я мог разобрать. На фоне планеты, окрашенной в ярко-красный цвет, я разобрал надпись: «Слава советским людям – покорителям космоса». Это слово «советский» меня заинтриговало. Насколько я понял из воплей Григорьевой, планета, к которой мы прибыли, называлась Земля. Разумная раса – земляне, или люди. Но что такое «советский»? Мой нейроинтерфейс выдал мне справку, что это означает того, кто даёт советы. Но это совсем не подходило к пафосному лозунгу.

Надпись на следующем плакате заставила совсем впасть в ступор. Художник изобразил космический корабль, допотопный, с многокамерными и явно устаревшими химическими двигателями (такие мы на своей планете использовать перестали давно), взлетающий в ослепительно яркой вспышке света со стартовой площадки – толстая дуга, которую пересекало стилизованное изображение большого молотка. И венчала всё это странное сооружение пятиконечная звезда. Сверху я разобрал надпись: «Коммунизм – стартовая площадка для освоения космоса».

Что такое «коммунизм»? Почему именно он стал какой-то стартовой площадкой для исследования космоса?

– Эй, ты там заснул? – весёлый голос Зайцева заставил меня отвлечься от изучения артефактов земной расы. – Дуй сюда быстрее. А то налезут мимики.

Я оторвался от изучения следующей картинки, где в стиле детского примитивизма художник изобразил три космических корабля (и все в ярко-красном свете) с надписями: «Союз-6, Союз-7, Союз-8». Они рвались куда-то в небо на фоне стелы с пятиконечной звездой.

Гордая надпись гласила: «Победный старт космической эскадры».

Что-то зашуршало внизу. Я бросил машинальный взгляд. На агрегат с разбитой стеклянной трубой выбралось странное существо. Я бы решил, что это большой мохнатый паук, но для того, чтобы называться так, ему не хватало чёткости. Все очертания его менялись, будто состоял он из черной дымки.

– Эдгар! Беги сюда! Быстро! Оно тебя сейчас убьёт!

Голос Зайцева выражал такую явную тревогу, что я улыбнулся. Паучок из дыма. Что тут страшного?

Но решил не рисковать, развернулся и заторопился к выходу.

Прыг! Мохнатая тварь перепрыгнула через меня и вдруг превратилась в такой же гаечный ключ, который выпал из разбитого ящика с инструментами, который попался мне под ноги. Абсолютно тот же цвет, размер, даже небольшое пятно ржавчины. Это так заинтриговало меня, что я присел рядом.