Это был риск. Воронцов был непредсказуем. Но он был единственным, кто мог понять масштаб угрозы и обладал средствами для ее исследования вне системы.

Алиса активировала свой личный, зашифрованный вне-Ноосферный канал связи (редкая роскошь, доступная медиаторам ее уровня для контактов с маргинальными, но важными элементами городской экосистемы). Нашла сохраненный контакт: «Механик». Без голограммы, только текстовый интерфейс.

*«Лев. Это Алиса Сомова. Нужна помощь. Неофициально. Очень срочно. Касается «Глубины» и того, что там спит. И просыпается. Можешь встретиться?»*

Ответ пришел почти мгновенно, лаконичный и типично воронцовский:

*«Сомова? Медиаторша? Удивлен. «Глубина» – моя старая любовь и боль. Говоришь «просыпается» – уже интереснее. Приезжай. Адрес пришлю. Только предупреждаю: «Паллада» здесь не ходит. И следит. Будь умнее ее.»*

Адрес материализовался в интерфейсе – удаленный ангар на окраине Техносферы. Алиса вздохнула. Путь на Крестовский остров. Еще один спуск в кроличью нору, но на этот раз – в мир технологического андеграунда.

Она снова накинула плащ. Ей нужно было уйти незамеченной. «Паллада», несмотря на заверения, наверняка мониторит ее действия после решения Совета. Алиса отключила основной нейроинтерфейс обруча, оставив активным только базовые функции жизнеобеспечения и навигации. Взяла с собой блокнот, сканер и… компактный импульсный эм-эмиттер кустарного производства, подарок одного ксеносного контрабандиста «на всякий случай». Он мог вырубить нежную электронику в радиусе пары метров, включая слежку.

Выходя из «Спирали» через сервисный портал, она почувствовала себя шпионом в собственном городе. Городе, чей разум мог быть уже заражен.

Дорога на Крестовский остров на аэротакси (арендованном анонимно через подпольный сервис, рекомендованный Воронцовым) заняла считанные минуты. Техносфера «Попов» была царством инноваций и хаоса: гигантские ангары соседствовали с лабораторными корпусами в виде фракталов, в воздухе витали дроны всевозможных форм и размеров, некоторые явно нелегальные. Ангар Воронцова находился в зоне, где уличное освещение было скудным, а камеры на стенах выглядели подозрительно неактивными или просто бутафорскими.

Дверь открылась сама, пропуская ее внутрь, прежде чем она успела постучать. Внутри царил организованный хаос. Пол был усеян компонентами, проводами, корпусами неясного назначения. Вдоль стен стояли стеллажи с инструментами, микросхемами, экзотическими кристаллами. В центре, за столом, заваленным платами и голографическими проекторами, сидел человек. Лев Воронцов. Лет за шестьдесят, лысый, с седой, неопрятной бородой и живыми, невероятно острыми голубыми глазами, которые сразу же уставились на Алису с оценивающим, почти хищным интересом. На нем был потертый комбинезон, испачканный машинным маслом и припоем. На висках – не изящный обруч, а массивный, самодельного вида нейрошлем с торчащими проводами.

– Сомова, – произнес он хрипловато. – Зашла. Не ожидал, честно. Думал, вы все там, наверху, в своей «Спирали», давно мозги промыты «Палладой». – Он махнул рукой в сторону единственного свободного табурета. – Садись. Рассказывай, что разбудило в «Глубине» твою медиаторскую совесть? И что там, по-твоему, «просыпается»? Очередной призрак Петра?

Алиса села, откинув капюшон плаща. Она чувствовала себя одновременно напряженной и облегченной. Здесь, в этом хаосе, пахнущем озоном, маслом и пылью, не было лживой стабильности Ноосферы. Была только суровая реальность и человек, который ненавидел системы.

– Не призрак Петра, Лев, – тихо сказала она, доставая блокнот. – Что-то похуже. Что-то из самого темного прошлого. «Проект Созвездие».