Когда мы с Балдуином поступили в лепрозорий, санитар сразу же подружился с моим парнем. Его уже не пугали язвы, раны, изуродованные страшной болезнью лица… Впрочем, Балдуин постоянно ходил в бинтах, поэтому его лица Арсений почти не видел. Их сразу же сблизила любовь к шахматам, оптимистичный взгляд на жизнь и живой любознательный характер, присущий обоим. Они очень быстро нашли общий язык. А вот с другим нашим санитаром, Арсением, точнее, Арсением №2, отношения у Балдуина не сложились. Они друг друга недолюбливали. Может, потому, что тот сразу, как только мы поступили в отделение, начал оказывать мне знаки внимания. Я отнекивалась, как могла. Игнорировала его, иногда даже грубила, но, после того как Арсений №2 узнал, что я симулянтка и ничем не больна, он вообще начал уговаривать меня на пару сбежать из лепрозория и жить вместе. После такого предложения я сразу же ударила его по щеке.

Арсений №2 был фантастически, просто умопомрачительно красив. И карьера у него, как и у Арсения №1, не сложилась. Он тоже закончил консерваторию и хотел стать композитором. Я же говорю: словно в насмешку, у нас в лепрозории работали исключительно… нет, самые красивые мужчины, причём все они ещё и были пианистами по профессии (тоже нам в насмешку – всем больным, либо тем, у кого отказывали руки или отсутствовали пальцы). Александр Юрьевич, правда, успел поработать преподавателем по классу фортепиано в той же консерватории, которую сам и закончил. А вот двум Арсениям не повезло состояться в своей профессии. Хотя, может, это и к лучшему.

У Саши было два высших образования. Медицинское, которое он получил первым, и второе – музыкальное. Но в итоге ему всё равно ничего другого не осталось, как идти работать в лепрозорий. Вначале он был рядовым врачом, а спустя три года занял должность главврача.

Пётр Игоревич, лечащий врач Балдуина, тоже был музыкантом. И он, в отличие от санитаров, действительно до работы в лепрозории был композитором, но потом началась перестройка, и ему нужно было как-то зарабатывать на жизнь. У Петра, как и у Саши, конечно, было медобразование, а вот музыкального не было. Точнее, не было, как говорится, «корочки». Он брал частные уроки, чтобы иметь возможность записывать музыку, которая приходила ему в голову. Впоследствии у него даже состоялось несколько премьер в филармонии, и, если б не развал Союза, Пётр Игоревич надёжно бы зацепился в музыкальном мире и стал известным композитором, но – судьба… Судьба отсекла все пути, оставив лишь один, который и привёл его туда, где мы и встретились. И личная жизнь у Петра Игоревича не сложилась. Он крайне неудачно женился. Его брак продлился всего две недели, и после Пётр больше не предпринимал попыток связать себя узами брака либо просто сойтись с кем-нибудь.

Два Арсения были ещё молоды и не обременены жёнами и детьми. Только у Саши личная жизнь сложилась. Он воспитывал двух замечательных сыновей и очаровательную дочку. А его жена была просто красавицей. Должность главврача, причём в таком хлебном месте, позволяла семье не бедствовать даже в девяностые. Саша был слегка, самую малость, полноват, но это ничуть не портило его.

Когда в отделении остались лишь мы с Балдуином, мы поделили санитаров. За мной присматривал Арсений №2, за моим парнем – Арсений №1. Мы решили, что так будет удобнее, и главврач не возражал. Мы сошлись по интересам и характерам, тогда зачем обоим санитарам требовалось следить за всеми больными, если на каждого из них приходился всего один пациент?

Однажды около восьми утра, а точнее, в 8.08, меня разбудил шум, доносившийся из коридора. Я накинула белый махровый халат, надела тапки, завязала волосы в пучок и вышла из палаты. Глазам моим предстала фантастически-смешная картина.