– Я не имел отношений с бунтовщиками, – спокойно ответил я. – Против Дома Альтара, его отдельных представителей и Поднебесного Аркадона не злоумышляю.

Признаваться, что Серафина устроила для меня не первую ловушку, было никак нельзя. Иначе меня могут попросту не отпустить.

– Тогда не угодно ли вам поклясться, что вы никогда не общались с врагами действующего режима, признаваемого нами как единственный законный? – задал вопрос один из мужчин.

Внутри меня бушевала буря эмоций, но я не мог позволить ей вырваться наружу. Я понимал, что проявить слабость здесь было бы равносильно подписанию собственного приговора.

– Как я могу поклясться, если во главе своего отряда сопровождал Магду Стерн на коронацию? Насколько я понимаю, меня уволили из легиона именно по этой причине, – произнёс я, стараясь сохранить хладнокровие.

– Не по этой, – раздался холодный ответ другого мужчины, его голос звучал как ледяное лезвие. – Вы отдали приказ стрелять на поражение по представителям законной власти. Из-за ваших прошлых заслуг и подвигов на поле боя вас просто уволили, а не судили. Вы можете поклясться, что не общались с бунтовщиками после вашей отставки?

Квен, сидящая за столом, излучала непререкаемый авторитет и холод, её взгляд был проницательным, словно она пыталась заглянуть в самую суть моего существа. Она слегка наклонилась вперёд, в её глазах зажглось холодное любопытство.

– Клянусь, что не имел общения с теми, про кого знал, что это бунтовщики… – произнёс я, чувствуя, как слова даются с большим трудом.

– Значит, вы можете принести Звёздную Клятву перед лицом Наблюдателя, что не общались со сторонниками Дома Стерн? – продолжала она, её взгляд стал ещё более пронизывающим.

– Я не намерен давать никаких Звёздных Клятв, – отрезал я.

– Значит, вы признаёте, что не можете доказать свою невиновность? – её голос прозвучал холоднее, чем обычно.

Я стиснул челюсти, не желая поддаваться на провокации, но молчание только усиливало напряжение. Один из мужчин с короткой стрижкой и квадратным подбородком, его суровые черты лица выражали презрение, буквально сверлил меня взглядом, словно пытался вгрызться в душу.

– Вам стоит понимать, что ваше молчание может сыграть против вас, – произнёс он с ненавязчивой угрозой.

– Мне не в чем оправдываться. Не перед вами, – ответил я, стараясь сохранить уверенность в голосе. – У вас нет никаких доказательств, чтобы обвинить меня в измене. Я не свергал власть до этого и не намерен делать этого впредь.

Квен фыркнула, и на её лице мелькнула усмешка, словно она сдерживала смех.

– Вы действительно думаете, что имеете право на выбор? – её слова были как удар кнута.

Я знал, что это правда. Я был в ловушке, и любые попытки сопротивляться могли лишь усугубить ситуацию. В глубине души понимал, что мне следовало бы сдать Серафину и её ячейку сопротивления. Но что я на самом деле знал о них? Правильно, ничего. Мне могли не поверить. Да и почему бы они должны были мне верить?

– Вы не можете обвинить меня, основываясь на сплетнях. Вы не представили ни одного доказательства, – сказал я, надеясь, что у меня ещё есть шанс. – На следующий день половина города будет знать, что вы осудили Восходящего, да ещё и ветерана к тому же.

Квен сдвинула бумаги на столе, и я заметил, что на одном из листов были записаны имена. Лишь мельком взглянув, я увидел имя Серафины, выделяющееся среди остальных, ничего мне не говорящих.

– Этот документ – доказательство вашей связи с бунтовщиками. Это свидетельские показания, – произнесла Квен, указывая на лист. – Если вы отрицаете эту связь, вам следует объяснить, как ваше имя оказалось в этом списке.