Хм… Я чувствовала то же самое, но не думала, что люди, оставшиеся здесь, на земле, чувствуют ответственность за нашу смерть.

– И все равно ты делаешь все, что в твоих силах. Никто не может требовать большего.

– Ну да. Но тебе становится легче от этой мысли, если твои друзья не возвращаются?

– Нет, – сказала я.

– Вот именно.

– Именно, – согласился Жабр.

– Какой ты сегодня болтливый, – сказала я, предлагая ему еще один гриб.

Я посмотрела на Тора. Мне хотелось, чтобы он сел поближе, но я не была уверена, что готова предложить это. Он был прав. Поговорить – это действительно хорошо. Но чем больше я говорила с ним, тем более уязвимой себя чувствовала, как будто он мог видеть меня насквозь.

Мне не нравилось, что кто-то видит, какая у меня внутри мешанина, тем более – он.

– А ты чувствовал себя неудачником, когда ушел из летной школы? – спросила я.

– Да не то чтобы, – ответил он. – Это была мечта Спенсы, а не моя. Скорее, я почувствовал, что лишился цели. Я не знал, кем хочу быть, но точно не пилотом.

– Сегодняшний день, вероятно, подтвердил это.

– И да и нет, – сказал он. – Это было больше похоже на окно во все, от чего я отказался, понимаешь? Инженеры – это команда, но это не одно и то же. Вы, ребята… вы зависите друг от друга, чтобы выжить. И все по-прежнему хорошо ко мне относятся, хотя я не участвую в полетах. Было приятно испытать это снова, даже если я знаю, что поступил правильно, бросив учебу.

– Наше выживание зависит от тебя, – сказала я. – Сегодня нас спасли инженеры, не пилоты. Но я понимаю, что ты имеешь в виду.

Я оставила ящик открытым, и слизни медленно выбирались оттуда. Твист уселся на краю и распевал, пока Тор не взял его на руки.

– Как бы то ни было, – сказала я, – не думаю, что остальные члены звена считают тебя недоучкой. Большинство из них сами бросили школу. Только мы с Йоргеном закончили обучение.

– И как это ощущается? – спросил Тор.

– Одиноко, – призналась я. – Кобб сразу, в первый день, сказал, что у большинства из нас ничего не получится. Я чувствовала вину за то, что у меня получилось, а у других нет.

– Но никто больше не перестал летать, – сказал Тор. – Только я.

– Ты сожалеешь об этом?

Я посмотрела на него. К моему удивлению, он задумался над этим вопросом. Он сказал, что знает, что поступил правильно, и мне было ясно, что его призвание – инженерное дело. У меня также не вызывало неприязни то, что в обычный день он не подвергался бы такой же опасности, как все мы.

– Нет, – ответил он. – Но все равно иногда больно. – Он посмотрел на меня сверху вниз. – Если бы тебе пришлось все начать сначала, ты бы все равно стала пилотом?

– Да, – сказала я. И удивилась тому, как легко пришел этот ответ, даже после всего, через что нам пришлось пройти. – Если бы я этого не сделала, я бы не смогла защитить своих друзей, понимаешь? Они все еще летали бы, но меня бы там не было.

Тор кивнул:

– Ты поэтому стала пилотом? Чтобы защищать других?

– В конечном счете да, – ответила я. – Я не собиралась оставаться в ССН навечно. Мне не нравится, что Лига Непокорных ведет себя так, будто война – самое великолепное явление на свете, будто чинить насилие прекрасно, хотя на самом деле оно причиняет столько боли. Но я думала, что если стану пилотом, то получу полномочия и уважение, чтобы говорить об этом, понимаешь? Что я смогу заступаться за тех, кого никто больше не защищает, и людям придется ко мне прислушиваться.

– К тебе прислушиваются, – сказал Тор. – Я всегда уважал это в тебе. Когда ты говоришь, другие слушают. Не потому, что ты – пилот. Просто потому, что ты – это ты.