– Нет, – сказала я.

– Нет, – согласился Тор. – А несколько дней назад к нам на порог приперся делвер, и я до сих пор не знаю ни почему он нас не убил, ни вернется ли он.

Тор настаивал на том, что делвер не вернется, если это будет зависеть от Спенсы. Я не удивилась, поняв, что это по большей части бравада.

– Здесь, на мониторе, делвер выглядел так же жутко, как там? – спросила я. – Потому что я никогда не видела ничего подобного и надеюсь никогда больше не увидеть.

– Это было ужасно! – произнес Тор. – Я чуть не обделался.

Я засмеялась.

– Теперь твоя очередь, – сказал Тор. – Чего ты боишься?

– Не вернуться, – ответила я. Я не понимала, насколько глубок этот страх, пока не высказала его вслух. Я чувствовала его в своих костях. – Умереть в бою. Перестать существовать. Стать шрамом, который мои друзья не признают и о котором не говорят. – Я помолчала. – И наоборот, остаться последней выжившей.

– Да, этого достаточно, чтобы по ночам снились кошмары.

Я кивнула:

– Неудивительно, что так трудно держать себя в руках.

– Серьезно? – спросил Тор. – Ты выглядишь так, будто всегда держишь себя в руках.

– Это то, что тебе во мне нравится? – спросила я. – Потому что я не держу себя в руках. Я просто не говорю об этом.

– Конечно, ты должна так держаться, – сказал он.

Это не было ответом на вопрос, и я внезапно почувствовала себя неловко. Я скрестила руки на груди и привалилась к ящику.

Почему меня волнует, что во мне нравится Тору? Я обычно не задавалась вопросом, какое впечатление я произвожу на других. Я приходила, выполняла свою работу и старалась защитить своих друзей. Если лично я людям не нравилась – тем проще. Чем ближе я схожусь с кем-то, тем хуже чувствую себя, когда его теряю.

Всегда ли я так думала? Нет, до летной школы такого не было. И даже там не было. Это недавнее. Защитный механизм, наверное.

Не то чтобы он мне особо нравился.

– Думаешь, ты поэтому мне нравишься? – спросил Тор. – Я не знаю. Может, немного и из-за этого. Мне нравится, какая ты спокойная, уверенная в себе. Я вечно из-за всего нервничаю. И задавался вопросом, каково это.

– Ты разочарован, узнав, что я вовсе не такая?

– Нет, – сказал Тор. – Испытываю облегчение.

Я удивленно уставилась на него.

– Что? Ты думаешь, мне хотелось бы, чтобы ты была бесчувственным роботом? Иметь чувства – это хорошо, ФМ. И выражать их – хорошо. И приятно узнать, что не одному мне страшно.

– Не одному, – подтвердила я.

– Я знаю. Но все мы выражаем это по-разному. Спенса затевает драку и угрожает тебя убить. Йорген запутался в своем своде правил. Ты притворяешься, что все в порядке.

– Порядке! – пропел Жабр.

– Да, нормально, – сказала я. – А как насчет тебя?

– Я нервничаю, – признался Тор. – И работаю над сложными проблемами и пытаюсь их решить. Когда Спенса пропала в первый раз, я целую неделю пытался разобраться с навигационной системой, которую мы нашли в планетарной защите. Я думаю, она должна взаимодействовать с корабельными навигационными системами, чтобы можно было координировать свои действия во время полета.

– Но так и не разобрался? – спросила я.

– Нет, – ответил Тор. – Там слишком много фрагментов, которых мы пока не понимаем. Некоторое время это помогало мне оставаться в здравом уме, но потом я просто почувствовал себя неудачником.

– Ничего ты не неудачник. Ты рассчитал, как улучшить наши корабли по примеру М-Бота. Ты – главная причина, по которой мы вообще смогли использовать гипердвигатели, даже если они еще не идеальны.

– Мы все работали над этим, – возразил Тор.

– И все равно это не неудача.

– Я знаю, – сказал Тор. – Просто я всегда чувствую, что должен сделать больше. Если бы я мог разобраться во всем быстрее, было бы спасено больше жизней. Каждый раз, когда кто-то погибает в бою, я чувствую, что мог сделать больше, чтобы предотвратить это.