Однако путь к славе был тернист и приводил меня в дурные закоулки.

Чтобы чувствовать свою значимость и нужность миру, я регулярно вёл соцсети. С выражением лица глубокого драматического артиста мытищинского театрального любительского кружка я записывал свои стихи на видео. Вот я Пьеро с разбитым сердцем, вот герой-любовник с напряжённой грудью, а вот я дерзкий повеса – внебрачный племянник Сергея Есенина. И в первом, и во втором, и в третьем случае я был пьян. Но это была не зависимость. Того требовало искусство! По крайней мере, так я успокаивал себя. Мои волосы снова блестели воском средней фиксации, а глаза ощущением своей исключительности. В ту пору я ещё не понимал, что всё это было самолюбованием чистой воды и делалось для подпитки своего тщеславия. А тщеславие, как тебе известно, мой высоконравственный читатель, плохой путеводитель.

Как-то в одном запрещённом ныне приложении мне написал известный актёр. Не могу сказать, что меня это прям очень удивило. В конце концов у меня в друзьях числились сёстры Зайцевы, Дмитрий Дибров и папа Леонида Агутина. А сыгравший главную роль в сериале «Легенды о Круге» Юрий Кузнецов в личном сообщении поздравлял меня с днём рождения! Поэтому я относительно спокойно отнёсся к дружескому обращению ещё одного известного человека. Тем более, он не раз ставил реакции на мои стихи и песни. Это был преимущественно театрально-сериальный артист возрастом ближе к пятидесяти. Моя мама сразу бы его узнала. В сообщении он приглашал меня на юбилейную постановку легендарного мюзикла, в котором играл сам. Мюзикл с мировым именем проходил в одном из лучших театров Москвы! Как же ликовало моё самолюбие. Как вознеслась моя гордыня! «Вот оно – признание! Высокая оценка моего таланта! Со мной хотят общаться знаменитые артисты!» – думал я, грея свои посиневшие конечности у газовой плиты на общей кухне. Но, посмотрев на сайте стоимость билетов, я поблагодарил доброго человека и вежливо отказался. Тогда он написал, что билет в партер уже ждёт меня и мне всего-то нужно приехать и усадить свою задницу в мягкое кресло четвёртого ряда. «Очередной знак, что я на верном пути! Вселенная слышит меня! Наверное, мне суждено стать великим артистом!» – в общем, чего ожидать от человека с такими мыслями? Когда любимыми инструментами для познания жизни являются коридоры затмений, ретроградный Меркурий, вещие сны и «неслучайные» знаки Вселенной, то никакой адекватности и критического мышления быть не может. Сплошная бесовщина.

Спустя две недели я вышел из дому и направился в сторону того самого театра. На мне был дорогой шарф из «Снежной королевы», пальто с воротником из искусственного меха, купленное там же в рассрочку и ощущение непонятной тревоги…

«Ну, а чего тревожиться?» – спрашивал я себя. «Сейчас пред моим взором предстанет легендарная рок-опера! А потом я сделаю селфи с известным актёром! И непременно начну с ним общаться, а там, глядишь, и вольюсь в актёрскую тусовку Москвы! Мне ведь тоже есть чем похвастаться – моё творчество нравится людям! Тем более, последний раз на мюзикле я был примерно никогда».

Пока метро несло меня к нужной станции, мой благодетель несколько раз уточнил, буду ли я. Я ответил, что уже близко. Он сказал, что билет от него на моё имя ждёт меня в кассе. Удивившись такому беспокойству, я, однако, по-прежнему не придавал этому значения.

Добравшись до места и приземлившись в своё кресло по блату, я застыл в ожидании театрального действа! Что ж, мой читатель, возможно, ты в отличие от меня искушённый театрал и прожжённый искусствовед, понимающий разницу между бенуаром и гранд-кокетом, например. Я же просто сидел с открытым ртом. Иногда я начинал плакать, отчего впадал в совершенное смущение и от стыда прятал свою бедняцкую физиономию под шарф из «Снежной королевы». А иногда я ловил взгляд со сцены. Пригласивший меня смотрел прямо в упор. Точно в глаза. И улыбался. Я всеми силами старался разглядеть в этих жестах дружеские, безобидные начинания. Но внутренний голос и подмигивания гримированного мужчины упорно твердили о другом. Однако на сцене разворачивались евангельские события, и я отказывался думать о плохом. За время представления моя сложносочинённая творческая натура испытала весь спектр возможных эмоций. Когда опустился занавес, я ещё минут пять сидел взбудораженный и невесомый. В чувство меня привёл телефонный звонок: