Катрин увидела теперь совершенно другого юношу – длинноносого, с веселыми глазами, вычесанными и вымытыми волосами, улыбчивого, но такого же простоватого, как и при первой встрече. Одет он был скромно, но чисто и смотрел на всех открыто и совсем немного стеснительно.

Один из преподнесённых кувшинов барон предложил распить за обедом, и хоть вино не оказалось изысканным, но его терпкость и насыщенность, приобретенные с годами, создали о виноделах Атталя хорошее впечатление. Предложив гостю лучший кусок козлятины, барон, расспрашивал, как поживает шевалье. Бертран, бесцеремонно глазевший на Катрин, чем заставлял ее опускать глаза и краснеть, отвечал невпопад и какими-то обрывочными фразами. Изабелла де Фрей сразу поняла, что визит этого захудалого шевалье вызван не чем иным, как интересом к ее дочери, что само по себе не несет ничего плохого, ведь Атталь, конечно же, не может ни на что рассчитывать. Как бы ее дочь не проявила к гостю большего внимания, чем того заслуживает, это простая вежливость.

В замке Монтефлер была часовня, в ближайшее воскресенье Бертран появился снова под благовидным предлогом, что узнал о красноречии отца Филиппа и хочет послушать его проповедь. Барон ничего не имел против, тем более что слава о священнике в Монтефлере шла по всей округе и много людей съезжались по воскресеньям, чтобы получить именно от него благословение и толкование Слова Божьего.

За одним воскресеньем последовало другое, а потом еще одно. Бертран д'Атталь, стоя в часовне у боковой стены, откуда все помещение было хорошо видно, неизменно искал глазами Катрин. Девушка, конечно, замечала внимание юноши и воспринимала его благосклонно, регулярно обмениваясь с Бертраном несколькими фразами.

В начале июня Тибо де Фрей отправился в Тулузу к графу Раймонду VII, чтобы обсудить участие в новом крестовом походе, к которому усиленно готовился французский король Людовик. Этим обстоятельством незамедлительно воспользовался Бертран, понимавший, что в присутствии отца он не может чувствовать себя с Катрин более свободно.

Шевалье подкараулил девушку, когда она гуляла верхом в окрестностях Монтефлера в сопровождении лишь двух слуг. Он появился словно бы случайно и, подъехав к Катрин, сидящей в дамском седле, поприветствовал ее. Затем отвлек слуг посторонним коротким разговором и незаметно сунул под хвост лошади юной баронессы заранее сорванную колючку. Лошадь жалобно заржала и понесла. Бертран бросился следом, оставив слуг далеко позади.

Шевалье ловко ездил верхом, и поэтому ему не составило труда быстро нагнать Катрин, которая сильно испугалась и была несказанно рада, что Бертран д'Атталь остановил ее взбесившуюся кобылу. Они ненадолго остались вдвоем, и на слова благодарности девушки шевалье попросил ее встретиться с ним еще раз, ведь он приготовил для нее удивительный подарок!

Узнав, что д'Атталь остановил понесшую лошадь, Изабелла де Фрей позволила дочери встретиться с юношей, позвав его в замок. Ей самой было интересно, какой подарок может преподнести этот бедный шевалье.

Бертран явился, сияющий от счастья, ведь его позвала сама баронесса! Он не смутился того, что при Катрин была ее мать, пятилетний брат Жан, приехавший навестить сестру брат матери – дядя Генрих де Сов – и капеллан Филипп. Юноша, не знавший премудростей этикета, сразу перешел к делу. Он высказал свое восхищение Катрин и вынул из кармана тряпицу, в которую что-то было завернуто.

Прежде чем развернуть тряпицу, Бертран рассказал историю этой вещи. По его словам, два года назад мимо его замка проходил монах, спешащий на поклонение в Сантьяго де Кампостеллу, и остановился на ночлег. Монах был очень богат – не деньгами, конечно, а тем, что намного дороже денег всего мира – святыми реликвиями! Выпив предложенного Бертраном вина, он показал ему целый мешочек, где были: кость с третьего пальца святого Бонифация, волоски с отсеченной головы Иоанна Крестителя, кусочки от платья святой Елены, позвонок святой Екатерины, пяточная кость святого Дионисия Парижского и целый указательный палец святой Женевьевы, римская медная монета с крестом, которую подарил юной Женевьеве святой епископ Герман, во флаконе – вода, которой умыла Женевьева свою ослепшую мать, после чего та прозрела. Бертран рассказал, что был так поражен этими святыми реликвиями, что не мог спать и ему очень захотелось иметь что-то из них. Монах сначала и слышать не хотел о том, чтобы распрощаться хоть с одной из реликвий, но потом спросил Бертрана, есть ли у него деньги? За доброту и предложенный ночлег, священнослужитель так и быть готов был уступить просьбе благочестивого юноши и сделать большую скидку. Он отдал бы ему что-то и бесплатно, но путь до Сантьяго де Кампостеллы требовал расходов, а у монаха не имелось ничего, кроме рясы и заветного мешка. Монах продал Бертрану за горсть серебряных денье (все, что вообще было наличного у шевалье!) самую важную для будущего рыцаря священную вещь – кончик хвоста дракона, которого победил Святой Георгий!