Генрих де Сов презрительно посмотрел на него, отвернулся и последовал дальше не задерживаясь. Бертран же слегка наклонил голову в знак приветствия. Францисканец посмотрел на него каменным взглядом и тихо пробормотал что-то про добрый день. Жако на ослике промчался настолько близко к священнику, что обдал его облаком пыли. Проповедник остался безучастен к этому.

Генрих де Сов поехал сразу к собору Нотр-Дам, надеясь там застать епископа, который был к тому же и светским владыкой города. Каменный собор стоял обветшалый и угрюмый. Древность его восходила к временам падения Римской империи и, хотя с тех пор в разные века он частично перестраивался, ему периодически латали стены и внутреннее убранство, как раны бывалому воину, Нотр-Дам дышал на ладан.

Генрих де Сов спешился у врат собора, бросив поводья одному из своих слуг, и велел Бертрану следовать за ним. В этот момент к Нотр-Даму приблизился небольшой кортеж из пяти или шести легко вооруженных воинов, вокруг крытой повозки. Народ, толпившийся рядом с собором – торговцы, нищие, прихожане, стали расступаться.

– Дорогу, дорогу аббату Больё! – строго прикрикивал один из всадников.

Из собора вышел невысокий мужчина в годах, немного полноватый, в фиолетовой сутане, за ним прошествовали священники.

– Ваше преосвященство! – обратился Генрих де Сов и припал на колено.

Бертран д'Атталь, немного растерявшись, поступил так же.

Епископ Везьян де Буайе, сначала лениво взглянувший на приветствовавших его мужчин, быстро узнал, кто перед ним, и на одутловатом лице его появилось нескрываемое раздражение.

– Де Сов, не вы ли это?

– Именно я, ваше преосвященство! – гордо ответил шевалье и поднялся, ибо не собирался целовать протянутую ему руку епископа.

– Что вам нужно, шевалье? – процедил Везьян де Буайе. – Я занят. Я встречаю аббата Больё.

– Я не отниму у вас много времени. Я приехал сказать, что отправляюсь в крестовый поход, и намерен перед этим вступить в орден тамплиеров, куда отойдет все мое имущество. И теперь тот виноградник, что был причиной раздора между вами, ваше преосвященство, и сначала моим отцом, а потом мной, из-за которого вы все-таки проиграли суд, несмотря на все ваше влияние, теперь этот виноградник перейдет в собственность Церкви. И вы уже не сможете возбуждать против меня никаких дел. Виноградник перейдет во владение Господа, но вы к нему не будете иметь никакого отношения. Вероятно, в моем замке разместится капитул тамплиеров.

Везьян де Буайе позеленел, потом побледнел и наконец покраснел. Такая метаморфоза происходила с ним очень часто, когда епископа одолевали разные нехристианские чувства.

– Ну, Бог вам в дорогу, шевалье де Сов! Будьте хоть в Святой земле настоящим христианином, коим вы не являлись здесь, – процедил епископ.

– Я не был настоящим христианином из-за того, что не уступил вам виноградник, принадлежавший моему роду уже лет двести? – усмехнулся де Сов. – А я бы посоветовал вам, епископ, меньше думать о стяжательстве, ведь это, как всем известно, грех, и тоже оставить свое теплое прикормленное место, и отправиться помогать нашим братьям на Востоке.

Аббат Больё приблизился вплотную и уже приветствовал епископа, поэтому Визьян де Буайё состроил елейную физиономию и ответил Генриху де Сов как можно более любезнее:

– Благодарю за совет, шевалье! Пришлите мне весточку из Святой земли, и я сразу же последую за вами.

Генрих де Сов поднялся и, весьма невежливо поклонившись епископу, сел в седло.

– Превосходный день! – сказал шевалье удовлетворённо. – Самое время пообедать! Едем на рыночную площадь. Там набьем брюхо перед дальней дорогой.