Его глаза темнеют, становятся глубокими, как ночь, но в них горит огонь – яркий, неистовый, и этот огонь направлен на меня. Я чувствую, как его руки скользят вверх по моим ногам, медленно, словно он изучает каждый сантиметр моей кожи. Там, где его пальцы касаются меня, остаются следы жара, будто он метит меня, оставляет на мне свои знаки, свои обещания.

Когда его руки достигают края моего джерси, он слегка приподнимает его, и холодный воздух касается моей обнажённой кожи. Я вдруг осознаю, что под тканью ничего нет, и это осознание заставляет меня сжаться внутри. Моя кожа горит, каждый нерв натянут, как струна, и я чувствую всё: его руки, его взгляд, его дыхание, которое теперь стало частью меня.

В этот момент я понимаю: он принадлежит мне так же, как я принадлежу ему. И это знание, это чувство – оно огненное, всепоглощающее, и я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

– Что ты хочешь, Звёздочка? – Его голос тянется ко мне, глубокий, вибрирующий, словно гудящий электрический разряд. В нём скрыта сила, необузданная, пугающая, но чертовски притягательная.

Я открываю рот, едва шепчу:

– Хочу, чтобы ты убрал свои руки, хоккеист.

Ложь. Наглая ложь, Стелла. Твои слова – ничто по сравнению с тем, что творится внутри. Я не хочу, чтобы он убирал руки. Я хочу, чтобы он остался. Чтобы он исследовал каждую линию моего тела, чтобы прикоснулся ещё. Глубже. Дольше.

Он усмехается. Эта усмешка – как наждачная бумага по коже, болезненная, но горячая. Он наклоняется ближе, его лицо почти касается моего, дыхание обжигает губы.

– Нет, – его голос становится тише, но ещё более уверенным. – Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Разве не так?

Щёлк. Тумблер в моей голове переключается с тихого напряжения на бурю. Гнев, стыд, желание – всё смешивается в единый хаос. Эти слова. Его хищный взгляд. Моё тело, которое предаёт меня.

– Пошёл к чёрту, хоккеист! – выплёвываю я, срываясь с места. Резко толкаю его в грудь. Он не отступает. Не двигается. Лишь его улыбка становится шире, глубже. Как у хищника, который уже поймал добычу.

Моё сердце бьётся так сильно, что я чувствую его пульсацию в кончиках пальцев, в висках, даже в горле. Оно словно вырывается из груди, пытаясь убежать от него, от этого момента, от себя самой. Я соскальзываю с комода, хватаю халат и бросаюсь прочь, даже не оборачиваясь. Внутри меня бушует ураган: гнев, стыд, и это проклятое, невыносимое желание, которое обжигает изнутри, как раскалённый металл. Оно не отпускает, не даёт дышать, не даёт думать.

Я захлопываю дверь ванной и прижимаюсь к ней спиной, словно пытаясь отгородиться от него, от себя, от этого безумия. Моё дыхание срывается, грудь тяжело поднимается и опускается, а внизу всё пульсирует, будто внутри меня зажгли огонь, который я не могу потушить. Руки дрожат, голова кружится, и я чувствую, как моя кожа горит под его джерси.

– Чёрт… – выдыхаю я, срывая с себя его вещь, будто она обжигает меня. Швыряю её на пол, как будто это может помочь. Надеваю халат, затягиваю пояс так туго, что он врезается в кожу. Но даже это не помогает. Зачем я пришла к нему? Почему я е просто не выкинула? Почему я позволила себе это?

Я вылетаю из его номера, как ошпаренная. Ноги сами несут меня вперёд, но вместо того, чтобы пойти в свой номер, я сворачиваю в другую сторону, к лифтам. Спа. Мне нужно туда. Нужно остыть, прийти в себя, смыть с себя этот жар, это безумие. Но даже когда я иду, я чувствую, как моё тело предаёт меня. Каждый шаг отзывается пульсацией там, внизу, и я ненавижу себя за это.

Я злая. Напряжённая. И всё ещё чертовски возбуждённая. Это невыносимо. Мне нужно остыть. Немедленно. Иначе я сойду с ума.